Последний свидетель

Что-то сдавило мою руку. Не нежное прикосновение водорослей или медуз. Эта хватка была крепкой, твердой. Я вскрикнула, дернулась назад и освободила обе руки. А затем увидела лицо Даррена. Его глаза были черными, сосредоточенными. Смотрели прямо на меня. Но только секунду, прежде чем он скользнул под воду и исчез.

Он был жив. Даррен был жив.

– Дерьмо! – Я кинулась вперед, отчаянно ища его под водой. Здесь неглубоко, где же он? Я промокла и замерзла, но мне было все равно. Я упала на колени, морщась, когда зазубренные камни врезались мне в голени. Я не переставала искать, руки скребли по песку, водорослям и камням. Где он? Он был здесь всего секунду назад. Где он?

– Даррен! – закричала я. Мое горло сжалось; его имя получилось сломанным и хриплым.

Но никто не ответил. Стояла полная тишина. Эмма была права; в этой бухте смертельно тихо. Я не соображала достаточно ясно, чтобы понять: пляж защищен со всех сторон каменными стенами, и они не пускают ветер. Море было спокойным, что-то тихо шептало. Тишину нарушал лишь мой безумный плеск, когда я била по воде.

Я резко остановилась, тяжело дыша. Теперь, когда я не беспокоила поверхность, то вполне ясно видела дно. Темные вихри водорослей, веток, оторванных трав и листьев, гальку. Но не Даррена. Никакого тела, ни пытающегося выбраться на поверхность, ни неподвижного. Его там не было.

В замешательстве и испуге я обернулась. Он не стоял на берегу и не уплывал в глубину. Его нигде не было.

– Даррен! – все равно закричала я.

Кто-то отозвался – бессловесный, гортанный стон. Это был не Даррен. Хотя я знала этот голос.

– Мартин? – Я выбежала из воды и, мокрая до нитки, заметалась по пляжу, даже не ощущая холода. – Мартин?

Он снова взвизгнул от боли. Я нерешительно сделала шаг в направлении, откуда, как мне показалось, исходил голос, но звук, казалось, окружал меня, отражаясь от стен.

– Мартин? Мартин, где ты? – Слезы вернулись и украли силу у моего голоса.

– Хезер! – Мое имя летело ко мне отовсюду и ниоткуда. Я вертелась так быстро, что у меня кружилась голова. – Хезер, помоги!

Два голоса, Мартин и Даррен. Вместе. Испуганные, злые, полные боли.

Обвиняющие.

Почему я им не помогла? Почему я им не помогаю?

Я заплакала сильнее, бегая туда-сюда.

– Где вы? – кричала я.

На этот раз я ничего не добилась, кроме воплей, визга и мучительных криков.

Где они? Бухта была маленькой. Стоя в центре, я могла видеть ее целиком. Из-за паники мне потребовалось много времени, чтобы осознать правду: я одна.

Так откуда, черт возьми, звук? Я обхватила голову, пытаясь его заткнуть. Это случилось с Эммой, это свело ее с ума?

Охваченная страхом, я побежала, плотно зажимая уши. Такое положение сделало меня неуклюжей. Постоянное движение камней под моими ногами подорвало мое хрупкое равновесие, и я упала.

Я сильно ударилась о землю и инстинктивно вцепилась в волнистый ковер из камней и грубого песка, пытаясь остановиться. Моя рука наткнулась на что-то более гладкое и холодное, чем остальные камешки. Я перевернула ладонь, глядя на то, что в ней укрылось.

Брошь. Как она могла здесь оказаться? Дуги бросил ее в воду у лагеря. Шансы на то, что ее унесло потоком и выплюнуло в бухте, были астрономически малыми. Вдобавок я была за пределами прилива. Я неверяще покачала головой.

Затем еще один крик разорвал воздух, и все мысли исчезли. Я вскочила на ноги и со всех ног рванула по узкой тропинке, не сводя с нее глаз, а крошечная медная брошь крепко держалась в моей ладони, будто приклеенная.

Глава 19

Сейчас

Хочу пить. В комнате тепло; вот причина такой сухости во рту. Мой дискомфорт достигает своего пика, когда я наблюдаю, как доктор Петерсен делает еще один глоток своей дорогой газированной воды, но я не прошу у него попить. Я сглатываю, пробуя вернуть немного слюны обратно в пересохший рот. Не то чтобы я собираюсь говорить.

У нас перерыв. Не моя идея, но я не собираюсь жаловаться. Судя по выражению лица доктора Петерсена, он тоже этому не рад. Могу лишь догадываться, что это какое-то официальное требование – через столько времени мне дали шанс восстановить силы или поразмыслить. Однако меня не пускают из комнаты, и не было никаких упоминаний об отдыхе.

Доктор Петерсен смотрит на модные часы «Ролекс» на своем запястье – волоски на руке серебристо-серые от возраста, – и я понимаю, что моя передышка почти закончилась. Он возвращается к просмотру моих записей, но больше не читает. Возможно, просто отсчитывает секунды в своей голове. Его глаза смотрят на бумагу, но не двигаются.

Наконец – и все равно слишком рано – он вздыхает, отодвигает папку и смотрит на меня с приятной улыбкой. Я не могу не задуматься, ненавидит ли он меня так же сильно, как я его, является ли эта улыбка вымученной, ведь на самом деле он хочет хмуриться. Нет – я уверена, что ему нравятся наши маленькие встречи. Я для него как кубик Рубика, головоломка, на которую он уже знает ответ, но над которой продолжает работать. Потому что суть задачи – заставить маленькие цветные квадратики подчиниться твоей воле.