Последний свидетель

— Миледи прошла туда поговорить с ней. Вместе с Томасом. Хотела выяснить отношения. Такова уж она была, моя хозяйка, слишком хороша для всех остальных. Но если хотите знать мое мнение, делать ей этого не следовало. Не о чем было разговаривать с этой Гретой. Надо было заставить ее собрать свои вещи и выгнать из дома. Только так и не иначе.

— Ясненько… Именно так вы советовали поступить своей хозяйке, да, миссис Мартин?

— Ну, разумеется, нет! Уж я-то свое место хорошо знаю. Хотя, конечно, я сказала миледи, что говорила про нее эта дамочка.

— Где именно сказали? В холле?

— Да.

— И было это, должно быть, до того, как леди Энн прошла в кабинет, объясниться с моей клиенткой?

— Да.

— А вам не кажется это, мягко говоря, странным, а, миссис Мартин?

— Чего тут странного?

— Вы говорите леди Энн, что моя клиентка обозвала ее «гребаной сучкой» у нее за спиной, и леди Энн прямиком направляется в кабинет выяснять с ней отношения. Как-то не слишком укладывается в голове.

— Просто вы не знали миледи.

— Не укладывается, потому что на самом деле этого вовсе не было, не правда ли, миссис Мартин? Вы снова лжете.

Экономка так и побелела от гнева, но вместо того, чтоб обрушить свою ярость на Майлза, резко развернулась и уставилась на судью.

— Послушайте, ваша милость, или как вас там называют, я не желаю, чтоб он разговаривал со мной подобным образом! — рявкнула она. — Мне вы замечания делаете, настал черед заняться им.

— Сожалею, миссис Мартин, что поведение мистера Ламберта показалось вам грубым. Но уверяю, истинные его намерения вовсе не таковы, — ответил судья. — Его задача прояснить все обстоятельства дела, взвесить и оценить все ваши показания. Этим он сейчас и занимается. Так что, пожалуйста, отвечайте на все его вопросы.

— Благодарю, ваша честь, — кивнул Майлз. — Итак, миссис Мартин, мне хотелось бы поподробней расспросить вас о том, что именно произошло в кабинете. Вы ведь слышали все, что там говорилось?

— Слышала.

— Должно быть, вы вышли с этой целью в холл?

— Может, и вышла.

— Послушать, что там говорят. Что ж, вполне естественно. Вы говорили, что леди Энн пошла выяснять отношения с моей клиенткой. Означает ли это, что она извинилась перед ней?

— Да, извинилась. Я просто ушам своим не могла поверить. Это Грета должна была просить прощенья у миледи. Пасть на колени и просить прощенья, да!

— Моя клиентка приняла извинения леди Энн?

— Конечно, приняла, еще бы ей не принять! Должно быть, подумала, как ей повезло. Ведь ей вовсе не хотелось покидать наш дом.

— Итак, они поссорились, а потом помирились. Снова стали друзьями, правильно?

— Ничего не правильно. Миледи извинилась просто из вежливости, не потому, что ей нравилась Грета. Она ей нравилась не больше, чем мне. А Грета… так та просто ненавидела миледи! Я это точно знаю. Видела, как смотрела она на нее, слышала, что она говорила тогда в холле.

— Мы ведь уже все выяснили на эту тему, миссис Мартин, — перебил ее Майлз. — Самое время двигаться дальше. Может, расскажете нам теперь о Томасе?

— А что о Томасе?

— Был разговор между ним и Гретой в кабинете?

— Да был. Она говорила, как ей страшно жаль, что выпустила собачку из дома, что она не знала и все такое прочее. Может, тут она душой и не кривила. Ей всегда нравился Томас, вечно с ним заигрывала. Миледи боялась, что она может отобрать у нее Томаса. Но шансов у нее было мало, если хотите знать мое мнение.

— Ну а как Томас отреагировал на эти извинения Греты?

— Мальчик был очень расстроен, но вроде бы не слишком на нее сердился. Ему нравилась Грета, правда, ровно до тех пор, пока он не раскусил, что она за фрукт. Подростки, они часто слепы, потому как неопытны и все такое.

— Позвольте присяжным судить об этом, — заметил Майлз и перевернул лежавший перед ним лист бумаги. — Теперь мне хотелось бы поговорить с вами о медальоне. Леди Энн очень любила эту вещицу, я правильно понял?

— Да. Это было одно из самых любимых ее украшений.

— Можете подтвердить, что она захватила медальон с собой, когда поехала в Лондон, на Цветочное шоу в Челси? В четверг, накануне того дня, как ее убили?

— Может, и захватила.

— Вы помогали ей собираться?

— Да.

— И медальон находился в чемодане?

Экономка не ответила.

— Ну, что же вы, миссис Мартин. Отвечайте. Леди Энн брала драгоценности в Лондон, так или нет? И это вы помогали ей отбирать и паковать вещи?

— Да.

— И медальон был в числе украшений, которые она с собой захватила?

Снова нет ответа.

— Так да или нет, миссис Мартин? — На сей раз Майлз говорил громче, в голосе его звучала особая настойчивость. И экономка в конце концов сдалась:

— Да, она брала его. А потом привезла обратно.

— Откуда вам известно последнее?

— Да потому, что я видела медальон у нее на шее. В день убийства. Я ведь уже говорила.

— Нет, вы говорили несколько иначе. Что видели только золотую цепочку. Возможно, на этой цепочке висело какое-то другое украшение.

— Не думаю.

— И до сегодняшнего дня вы ни разу не упоминали об этом золотом украшении? Во всяком случае, в письменных ваших показаниях этого нет.