Последний свидетель

Добравшись до дома в Челси, он стоял на лестнице, у входа, и ждал, когда она спустится в полуподвальное помещение и откроет ему дверь. И вдруг услышал ее крик. В квартире Греты все было перевернуто вверх дном. Ящики столов и комодов выдвинуты, на полу валяются горы бумаг. Не было ни одной щелки или углубления, где бы не искали.

— Должно быть, они провели обыск уже после того, как Хернс увез меня в Ипсвич, — пробормотала Грета. — Вот уж не думала, что дойдет до этого…

— Ах, Грета, как я хотел бы помочь, — сказал Питер. — Я чувствую свою ответственность. Меньше всего на свете мне хотелось, чтоб ты, вернувшись в дом, застала это…

— Ты уже помог. Достаточно того, что ты здесь, со мной.

Они прошли в кухню. Грета наводила порядок. Подбирала с пола свои вещи, варила кофе, а потом принесла Питеру стакан и бутылку виски.

— Ты бы тоже выпила, Грета, — сказал он. — Сразу полегчает.

— Нет, не буду. От этого станет только хуже, — ответила она и вдруг рассмеялась. — Кофе достаточно, потом можно приготовить тосты. В этом вонючем полицейском участке я ни к чему не прикасалась, даже стакана воды не попросила.

— Что, плохо там было?

— Как-то очень убого. В таких местах просто разит человеческим несчастьем. Сажают тебя в клетку, дают прочувствовать, каково это, чтоб сломить волю, а потом начинают задавать вопросы.

— Никогда не доводилось испытать подобное.

— Конечно, не доводилось, Питер. У тебя не настолько богатое прошлое. В отличие от моего. Пардон, «бедное» подошло бы больше. — В голосе Греты звучала горечь, таких интонаций в нем Питер прежде не слышал.

— И что теперь они собираются делать?

— Назначили мне день, когда я должна снова явиться в этот участок. «Отпущена не под залог, а по договоренности», так они сказали. Впрочем, все равно у них ничего не выйдет. Цепляются за соломинки.

— Знаю. Я и Томасу так же сказал.

— Вся эта каша заварилась из-за него. Ты ведь понимаешь это, Питер, верно? Он убежден, что за этим преступлением стою я, он и Хернса убедил в этом. Но самое интересное, он даже не видел лицо человека, с которым я якобы была. Господи, до чего же не хотелось лгать! Но, увы, было слишком поздно.

— Не кори себя, Грета. Я понимаю, почему тебе пришлось солгать. Ну и чем еще располагает полиция?

— Окно, которое я забыла закрыть. Договоренность с миссис Болл, Энн попросила меня позвонить ей. И вот теперь у них еще имеется честная и неподкупная тетя Джейн, утверждающая, что слышала, как я поносила ее хозяйку. Якобы угрожала ненавистной «миссис Воображале». Именно так, по словам этой старой дуры, я называла твою жену.

— Да, Джейн мне рассказала. На следующий день… после всего этого, когда я поехал в Вулбридж поговорить с ней и Томасом. Все тогда были очень рассержены.

— Да знаю я, почему она это сказала. Чтоб поддержать Томаса, у которого возникли проблемы. Ему нужно было передать эту информацию через кого-то еще.

— Ты хочешь сказать, она врала?

— Конечно, врала. Она же меня всегда ненавидела.

— Тогда я ее уволю.

— Нет, этого не надо. Это только осложнит дело.

— Да, пожалуй, тут ты права. И потом нельзя оставлять Томаса одного.

— Почему одного?

— Я его видеть не могу. После всего того, что он мне наговорил. После того, что он сделал…

— Что он тебе сказал?

— Сказал, что я защищаю тебя потому… потому, что мы… — Тут Питер покраснел и отвернулся. И нашел себе новое занятие, начал подливать в стакан виски.

Грета присела рядом с ним за стол, взяла за руку, пальцы их переплелись.

— Посмотри на меня, Питер, — сказала она после паузы. — Вот почему Томас делает все это. Не хотела говорить тебе раньше, но слишком далеко зашло дело. И ты должен наконец понять.

Она придвинулась совсем близко, он сидел, завороженный блеском ее зеленых глаз.

— Он хотел меня, Питер. Говорил, какая я красавица, как он меня любит и все такое прочее…

— Когда? И что ты ему ответила?

Питер почувствовал, как его охватывает паника. Словно Грета достала из ящика стола нож и приставила к его горлу.

— Это было в такси. Когда мы возвращались домой после пикника в парке. В тот день, когда ты сам не мог с ним встретиться. Помнишь?

— И что ты сделала?

— Да ничего. А что я, по-твоему, должна была делать? Ему всего четырнадцать, мне двадцать семь. Я сказала, что он очень славный мальчуган и все такое, но так говорить и поступать ему не к лицу, это нехорошо. Что еще я могла сказать?

— Ничего. Ты правильно поступила. Он просто с ума сошел.

— Он всего лишь подросток, у которого никогда не было подружки. Думает о сексе постоянно, как все остальные мальчишки его возраста.

— Лично я не думал.

— Дело не в том. Причина, по которой я рассказываю тебе все это… Ты просто должен понять, почему он настроен против меня. Я отвергла его, и он сразу же меня возненавидел. А потом решил, что мы с тобой занимаемся любовью, и возненавидел еще больше за то, что ты отобрал меня у него. Это чистой воды ревность. А потом убили его мать, и у него возникло чувство вины из-за того, что он так хотел меня, а я была с леди Энн не в лучших отношениях. Гремучая смесь.

— Он прикасался к тебе, Грета?