Последний тамплиер

Рейли покосился на Тесс, которая заговорщицки подмигнула ему и, чуть не завязав ноги в узел, втиснулась в маленькую машинку, к нескрываемой радости инженера. «Паджеро» проехал за Оканом по асфальтовой объездной дороге. Примерно через полмили инженер остановился на огороженной цепями площадке, на которой возвышался штабель бетонных блоков, лежали дренажные трубы и несколько пустых цистерн из-под бензина: обычный развал, оставшийся после окончания строительных работ. На площадке хлопотал старичок в национальной одежде. Рейли предположил, что перед ним пример местной деловой сметки — предпринимательства, маленькое предприятие по вторичному использованию отходов производства, и не удивился, когда Окан представил деятельного старичка как своего дядю Рустема.

Рустем улыбнулся им, показав беззубые десны, внимательно выслушал подробные расспросы племянника и стал отвечать, взволнованно жестикулируя и часто кивая головой.

Окан повернулся к приезжим.

— Дядя отлично помнит, где была деревня. Он много лет пас там коз. Он говорит, уцелела только часть церкви… — Пожав плечами, он добавил уже от себя: — Во всяком случае, до затопления. Рядом с церковью был колодец, и он припоминает… — Окан насупился, подыскивая слово: — Мертвые корни очень большого дерева.

— Пень, — подсказала Тесс.

— Да, пень. Пень очень большой ивы.

У Тесс заблестели глаза:

— Ну, что ты думаешь? Разве не стоит взглянуть? — с вызовом обратилась она к Рейли.

— Ну уж если ты так просишь… — поддразнил он. Они поблагодарили Окана и старика из поселка, и те уехали. Инженер на прощанье послал Тесс долгий мечтательный взгляд. Они с Рейли быстро облачились в гидрокостюмы и перетащили снаряжение к берегу, у которого Рустем держал пару гребных лодчонок. Когда все было погружено, Рустем оттолкнул лодку и сам запрыгнул в нее. Установив весла, он стал грести с легкостью, выработанной десятилетиями практики.

Тесс воспользовалась свободным временем, чтобы напомнить Рейли основные принципы работы под водой, полузабытые им за четыре года, прошедшие с его единственного погружения — в отпуске на Каймановых островах. Примерно на полпути от восточного к западному берегу Рустем перестал грести. Они были в трех четвертях мили выше плотины. Бормоча себе под нос, поглядывая то на одну, то на другую вершину, он еще немного продвинул лодку осторожными взмахами весла. Рейли тем временем перегнулся через борт и окунул обе маски в воду.

— Как ты думаешь, что там, внизу? — спросил он.

— Не знаю… — Тесс всматривалась в глубину. — Но надеюсь, что оно там.

Они серьезно смотрели друг на друга, пока не заметили, что старик замер, обнажив десны в победной улыбке. Он ткнул пальцем вниз.

— Килисе суйун альтинда! — возвестил он, повторяя слова старичка из ресторана.

— Сукран, — ответила Тесс.

— Что он сказал?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Тесс и, уже взобравшись на борт лодки, добавила: — Но я почти уверена, что «килисе» означает церковь, а значит, это здесь. — Она склонила голову на бок: — Ну, ты идешь?

И, прежде чем он успел ответить, надвинула на лицо маску и спиной вперед, почти без всплеска, погрузилась в воду. Покосившись на Рустема, вполне современным жестом поднявшего вверх большой палец, Рейли гораздо менее грациозно плюхнулся за ней в темную воду.

ГЛАВА 58

Погружаясь в холодный подводный мрак, Тесс ощутила возбуждение, которого так не хватало ей в последнее время. Было что-то почти мистическое в сознании, что ей предстоит, может быть, увидеть то, чего многие годы не видел ни один человек. Прекрасно ощущать под собой землю, покрывшую руины давно забытой цивилизации, но водные глубины, скрывающие под собой участок раскопок, еще прекраснее.

А это погружение представлялось ей совсем особенным. Всякий раз начало раскопок или первое погружение обещало великие открытия, но слишком часто эти обещания оборачивались обманом. Сегодня другое дело. След, приведший их к этому озеру, сама природа шифрованного послания, усилия множества людей добраться сюда — все указывало, что их ожидает открытие, о каком она и мечтать не смела.

Они погрузились уже на двадцать футов и продолжали медленно опускаться. Холод и предвкушение оживляли каждую клеточку ее тела. Она подняла голову к солнечной ряби, игравшей на поверхности. Над ними нависало днище лодки, волны плескалась у ее бортов. Вода была достаточно прозрачной для запруженной реки, но по мере погружения быстро темнело.