Последний танец Марии Стюарт

Когда охранники выйдут в соседний двор, чтобы посмотреть на разложенный костер, у него появится определенная свобода. Его комната находилась на первом этаже, и он аккуратно расшатал доски, которыми была заколочена дверь клозета, примыкавшего к его комнате и выходившего на морскую дамбу. Его специально укрепили, с целью предотвратить именно то, чего сейчас собирался добиться Босуэлл. Но у него было целых шесть лет на подготовку побега. Он полагал, что у него достаточно сил, чтобы выломать доски с другой стороны, если в его распоряжении будет хотя бы десять минут. Потом он спустится к океану и укроется среди валунов. Даже в этом обстоятельства благоприятствовали ему: отлив обнажит валуны и позволит беспрепятственно перебегать от одного к другому. Вокруг гавани много лодок, которые никто не охраняет; украсть одну из них будет проще простого.

Что потом? Выйти на веслах из гавани, укрыться в рыбацком поселке, а потом наняться простым матросом на одно из больших торговых судов, плывущих в Германию через Балтийское море. Слава Богу, теперь он знал датский и мог сочинить правдоподобную историю о себе.

«Среди моих предков были викинги, жившие на Шетландских островах, – подумал он. – Надеюсь, я достаточно похож на них, чтобы не выделяться среди датчан».

Солнце наконец зашло, но поскольку окна в комнате Босуэлла смотрели на юг, свет там должен был задержаться еще на какое-то время. Он слышал, как трое охранников издают нетерпеливые звуки, словно им хотелось облегчиться. Они целый год с нетерпением ожидали этой ночи. Наконец – казалось, прошло несколько часов – молодой солдат, которому пришлось оставить веселье, прибыл им на смену. Он уже изрядно выпил, как будто для того, чтобы подразнить старших. Босуэлл слышал, как он тяжело опустился на стул, а через несколько минут из караульной комнаты донесся громкий храп.

Босуэлл быстро направился к двери клозета. Он не собирался ничего брать с собой; ему не разрешили оставить при себе оружие или деньги, поэтому он мог обойтись без сборов. Для того чтобы выжить, ему придется полагаться на выдержку и хитроумие.

Он отогнул доску с гвоздями, которые расшатывал и вытаскивал много месяцев, каждый раз аккуратно возвращая их на место, чтобы они выглядели как раньше. Потом он приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Теперь нужно было действовать как можно быстрее, чтобы охранник не успел заглянуть в комнату и увидеть, что там никого нет. Прочные доски с другой стороны были приколочены тяжелыми гвоздями, немного разболтавшимися в гнездах из-за соленого воздуха и морских брызг. Босуэлл уперся плечом, уповая на то, что доски поддадутся без особого шума.

Его надежды оправдались: одна из досок бесшумно треснула. Он снова ударил плечом и проломил ее вместе с соседней доской. Порыв свежего воздуха ворвался внутрь. Босуэлл лягнул третью доску и с радостью увидел, что она отходит в сторону. Ну же! Проем был уже достаточно широким. Он протиснулся наружу и оказался примерно в десяти футах над мшистыми валунами. Он осторожно опустил ноги, на мгновение повис на руках и разжал пальцы.

Валун внизу оказался таким скользким, как будто его смазали маслом. Босуэлл сразу же поскользнулся и упал на спину. Боль пронзила тело, и на какой-то ужасный момент ему показалось, что он не может пошевелить ногами. Но вскоре он пришел в себя, перекатился на живот и побрел на четвереньках между валунами. Примерно в пятнадцати футах впереди волны набегали на каменистый пляж, покрытый прядями водорослей.

Путь оказался гораздо более длинным, чем предполагал Босуэлл. Но он еще никогда не видел это место, и оставалось лишь строить догадки. Он понял, что не доберется до гавани, если будет держаться побережья; на это уйдет целая ночь. Нервно оглянувшись, он увидел громаду замка и бастионы, отраженные во рву. Ему показалось, что он видит красные отблески пламени костра во дворе, но до сих пор никто не поднял тревогу.

Босуэллу предстояло пройти через город, чтобы добраться до главной гавани. Но в полуночном сумраке среди всеобщего веселья он может сойти за очередного гуляку. Он видел городскую стену справа от себя; ворота в эту ночь оставались открытыми, и люди собрались вокруг них, слушая скрипача, который играл и пел про троллей и колдуний. Босуэлл выпрямился и неторопливо пошел в ту сторону.

Люди смотрели на него, улыбались и никак не показывали, что его появление выглядит необычно. Он быстро прошел через ворота и оказался на старой улице Вастергатен. Это было сердце старого города со множеством узких и темных переулков, что совершенно устраивало Босуэлла. Справа он слышал громкие крики и музыку и догадывался, что на главной площади, где больше всего народу, разложили еще один костер. Лучше будет обойти ее стороной; здесь, на Вастергатен, почти не было людей, лишь иногда пробегал какой-нибудь юнец, торопившийся на праздник.

«Я тоже тороплюсь, – подумал Босуэлл, – но ни в коем случае не должен показывать этого».