Последний танец Марии Стюарт

– Вы можете идти, – сказала она. – Я могу прочитать их без вашей помощи.

Паулет скривился, но повернулся и ушел.

Мария подождала, пока он не скроется из виду, потом уселась за стол. Первое письмо было уведомлением от французского посла.

«Моя дражайшая дочь,

сообщаю Вам о мерах, недавно принятых парламентом, где преобладают пуритане и другие ревностные сторонники всего английского. Как Вам известно, личные советники королевы составили присягу верности, согласно которой они клянутся умереть за нее, наподобие старинного короля Артура и его рыцарей, и тысячи ее верных подданных подписали этот документ.

Такую меру сочли необходимой из-за угрозы заговора против нее, и это истерическая реакция на убийства протестантов за рубежом. Королева дала понять, что она рассматривает это как спонтанный акт преданности, а не закон как таковой, но парламент настоял на утверждении закона. Поэтому в законодательстве появился «Акт о безопасности королевы». Согласно этому закону парламент вправе назначить судейскую коллегию для расследования любого заговора и наказания для заговорщиков в той степени, какую судьи сочтут необходимой.

Кроме того, парламент обрушился на иезуитов. Любой иезуитский священник имеет сорок дней, чтобы покинуть Англию под страхом обвинения в государственной измене. Любой мирянин, укрывающий таких священников, виновен в тяжком преступлении.

Как будто всех этих событий оказалось недостаточно, всплыл еще один заговор с целью убийства. Некий Уильям Перри заявил, что был нанят папой римским и Томасом Морганом, Вашим представителем в Париже, чтобы совершить покушение на жизнь Елизаветы. Он имел при себе письмо от папского секретаря кардинала Комо, обещавшее ему отпущение грехов в случае успеха. Он прибыл в Англию с пистолетом и пулями, получившими благословение в Риме ради такого дела. В результате мой король счел необходимым заключить Томаса Моргана в Бастилию. Между тем Перри заплатит за свою измену в Тайберне, где его повесят, выпотрошат, четвертуют и так далее. Горожане были так рассержены, что потребовали более сурового наказания, как будто что-то может быть еще хуже! Но Елизавета сказала, что обычных методов будет достаточно.

Меня печалит, что я могу сообщить Вам лишь такие неприятные известия. Пусть Бог будет Вашим утешением».

Мария отложила письмо. Ее сердце громко стучало. Она чувствовала, что попала в новую, более хитроумную ловушку; теперь любой безумец мог указать пальцем на нее и обвинить в чудовищном замысле. Вся страна казалась охваченной лихорадкой убийства.

«Стоит ли читать второе письмо?» – подумала она. Она вспомнила торжествующее выражение на лице Паулета. Должно быть, оба письма могли лишь усугубить ее бедственное положение. Дрожащими пальцами она развернула второй документ и начала читать.

«Высочайшей и могущественной королеве Елизавете.