Последний танец за мной

– Люба, как вы думаете, почему она сказала «меня убили»? Кого Сима имела в виду?

– Так меня! – пожала плечами Южина.

Я взглянула в простодушные голубые глаза Любы.

– В смысле?!

– Ну, это же я ее подрядила окна мыть. А она сорвалась. Получается, я в ее смерти виновата…

– Спасибо, Люба.

– У меня где-то записан Симин телефон, я тебе потом найду, – пообещала Южина.

– Ладно, договорились.

Не представляю, зачем мне номер сотового покойницы. Но может пригодиться…

Тут из окна кухни высунулась красная, как помидор, Юлия.

– Слушайте, чего эти молодые люди слоняются без дела, а? – возмущенно заявила Стаценко, утирая пот со лба. – Мы тут, как белки в колесе, а они прохлаждаются. Пусть хоть помогут картошку почистить!

– А ведь и правда! – поддержала ее Южина, очевидно, испытывая легкие угрызения совести. Пригласила всех пожить в доме, а теперь работать заставляют…

– Молодые люди в данный момент выполняют работу, ради которой их наняли, а именно – охраняют всех нас. Никаких нарядов по кухне! Даже не думайте, – отрезала я.

Юлия надулась и скрылась в окне.

– Тут даже «Билайн» не ловит! – раздался ее возмущенный голос.

Я уже знала, что в любой мало-мальски нестандартной ситуации Юлия Стаценко бросается звонить своей подруге. Эта таинственная Инка заменяла Юлии «ум, честь и совесть», как писали в советские времена на плакатах. Такое чувство, что Стаценко не имела собственного мнения, подруга советует ей, как именно поступить, что сказать и кого обвинить в неприятностях. Охранник, который ехал с ними в одной машине, доложил, что дама всю дорогу трещала по телефону. Теперь Юлия была лишена привычного общения – в Хмелевке, расположенной на границе областей, да еще и в котловине, была исключительно плохая телефонная связь. В таких местах жители поднимаются на пригорок, чтобы позвонить по мобильному, а для отправки СМС-сообщения подбрасывают телефон высоко-высоко в воздух.

Из дома вышел Никита с перевязанной рукой. Молодому человеку выпало непосильное задание привести в порядок входную дверь, и теперь бедолага мучился с отверткой. Люба с тоской смотрела на страдания чада, но не решалась спорить.

– Прямо рабство какое-то! – прошипел парень с расчетом, чтобы я услышала.

Я закурила новую сигарету. Курю я редко, но вся эта публика действовала мне на нервы. Детский сад какой-то…

Заставляя несчастных свидетелей трудиться, я преследовала несколько целей. Первая была чрезвычайно проста – старый дом в самом деле нуждался в ремонте и уборке. Вторая причина заключалась в том, что свидетелей необходимо было чем-то занять. Как сказал поэт, «уединение питает страсти»… А мне вовсе не нужно, чтобы бедняги бились в истерике, терзались страхами и тем более совершали какие-то глупые поступки. Занятому человеку глупостями заниматься некогда, вот и рабовладельцы прекрасно это знали… Сегодня ночью все будут спать, как младенцы, гарантирую.

Третья причина была самой важной. Но афишировать ее я не собиралась. Дело в том, что я допускала мысль – киллер меня переиграет. Всякое бывает. А вдруг он все-таки вычислит, куда я спрятала свидетелей, и доберется до Хмелевки? А мне позарез нужно было уехать в Тарасов. Места тут красивые, не спорю, и воздух чудесный… Но сидя в деревне, я ни на шаг не стану ближе к разгадке. Да, полиция ищет убийц Герды и Витаса. Но ведь не факт, что найдет. И потом – что, если это совсем другие люди, а смерть родственников Южиной на совести кого-то еще?

В общем, мне было нужно, чтобы мои подопечные стали командой. Сейчас это сборище разношерстных граждан, некоторые из них терпеть не могут друг друга. Они прожили в Хмелевке всего сутки, а уже пошли конфликты. Так дело не пойдет. Общая работа, а также человек, которого все дружно ненавидят, необычайно сплачивают коллектив. Проверено многократно!

Так пусть свидетели дружат против злой Охотниковой. Мне их любовь совершенно ни к чему, а результат будет достигнут в кратчайшие сроки…

Поздно ночью, когда чисто вымытый дом наконец затих, я вышла подышать свежим воздухом во двор. На чердаке шевельнулась неясная тень. Еще одна маячила у калитки. «Кузнечики» посменно несли вахту.

Я медленно обошла двор. Ничего, забор высокий и крепкий. Надо сказать ребятам, чтобы установили во дворе прожектор или фонарь. А то темно, как в тропиках…

Откуда-то справа потянуло дымом. Я завернула за угол и увидела тонкую фигурку, прячущую в ладонях сигарету. Сашенька Мышкина сидела на поленнице и курила.

– Привет! – негромко сказал я, чтобы не напугать девочку внезапным появлением.

Саша мрачно посмотрела на меня и ничего не ответила.

– Скучаешь по дому? – забросила я удочку. – Или по друзьям?

– Еще чего! – передернула плечами школьница. – Нет у меня друзей, ясно?

– Нет, не ясно. Друзья есть у всех.

– А я не все! – вздернула подбородок Сашенька.

– Ух ты! – восхитилась я. – И чем же ты отличаешься от остальных? Просвети в двух словах.

Школьница обиженно молчала.

– Слушай, угости сигареткой! – попросила я.

– И вы не станете ничего говорить, что я курю?! – изумилась девочка.