«Анастасия Викторовна… Настя, я очень виноват перед вами… перед тобой, я очень переживал все это время… пока тебя не было рядом… просто места себе не находил, даже свалился словно в лихорадке и пролежал дома несколько дней. Не знаю, что они с тобой сделали, даже в мыслях боюсь допустить, чтобы тебе навредили, и даже, возможно то, что тебя больше нет, но я все же надеюсь, что…»
Он писал невдумчиво, порывами, не особо следя за оборотами, ведь в глубине души с ужасом понимал, что пишет в пустоту. Гробовое молчание вокруг убивало больше, чем самая громкая дискотека тяжелого рока.
«Я очень надеюсь… и хочу всей душой верить… что все это просто дурной сон, пролетевший внезапно, но оставивший вечный ожог. Но это неправда, сон не может длиться неделями, ведь мы не в матрице, в конце концов».
Платон понимал, что пишет полную чушь, но ничего не мог с собой поделать, пока душевное равновесие окончательно не покинуло его.
«Настя! Настенька! Где ты?! Что с тобой?! Что с тобой сделали?!!! Что я могу сделать! Только скажи! Только подай знак!!!»
Пальцы строчили и строчили по клавиатуре, и, казалось, еще немного, и из-под них пойдет дым.
Словно армейский пулеметчик, отстрелявший длинную ленту боеприпасов, он устало откинулся на сиденье, уставившись на люк.
–
Платон настолько отчаялся услышать нечто подобное, что сразу просто не обратил внимания на эти слова. Лишь спустя некоторое время до него дошло, что это была не просто галлюцинация, и словно током ударило.
– Настя! – закричал он.
–
Платон ошарашено смотрел по сторонам, словно хотел найти все-таки, где
– Анастасия Викторовна, – наконец произнес он, шепотом, – нам же нельзя говорить вслух, тут все прослушивается.
–
Платон был уверен, что если бы она могла улыбаться в этот момент, то улыбка ее не могла быть еще шире, чем позволяла мимика.
–
– Переживал! – вдруг обиделся Платон словно ребенок, трудоемкие старания которого не были оценены должным образом. – Да я чуть с ума не сошел! Думал, что ты подумаешь, мол, я все это устроил, предал тебя! Да и просто боялся, что больше никогда тебя не услышу!
–
– Ты имеешь в виду,
–
– Каким это, интересно, образом? – искренне удивился он.
–
– Я рад, что это не так, – выдохнул Платон, который в эту минуту почему-то вспомнил Итона Ханта из «Миссия невыполнима».
–