Последний тигр. Обитель Святого Ястина

В сыром банном зале сегодня было сухо и холодно.

Кто-то стукнул в гонг и все вдруг замолкли.

Первым слово взял Сырой.

— Мокрой вам воды, — сказал он и вышел вперёд. — Все меня знаете, представляться не буду, скажу так — за верой не пойду, за церковью не пойду, за деньгами не пойду, но и здесь не останусь. Считаю свой контракт исполненным, чего и всем вам желаю. С собой зову тех, кто хочет уйти с пустыми карманами, как и пришёл, чтобы ничего то этому месту не задолжать. И впредь, да увидит Ахорн со своего ложа, ноги моей на этой земле не будет.

Сырой развёл руки и вернулся к своим.

После него слово взял Огарок и толкнул свою привычную речь — мы им еще покажем!

Как и думал Орис, толпа начала двигаться, люди перемещаться, шушукаться, спорить.

Предположения Камыша тоже сбылись, ювелиры предложили остаться и договориться, за них встали многие, особенно те, кто не поддержал агрессивную позицию здоровяка Огарка. Орис понимал почему. Здесь люди были при деле, у них цель имелась и смысл, возможно, этот лживый контракт оказался лучшим, что с ними случалось в жизни. А еще они продолжали верить, что всегда смогут уйти, когда контракт закончится.

Достаточно быстро образовалось три основных группы и четвертая, до сих пор не взявшая слово, и когда вновь ударил гонг, все посмотрели на Кастора.

Белый посмотрел на них в ответ и взгляд его остановился на Орисе. Грамард уже знал, что задумал сур, но все еще надеялся, что ошибся.

Кастор достал Звезду и поднял над головой. Звезда вспыхнула и многие прикрыли глаза рукой. Голос Кастора в полной тишине зазвучал громко и уверенно, он давно принял решение, а теперь просто сообщал его всем остальным.

— И призвал Создатель апостолов и сказал, вы — дети мои, вы — рубеж против Тьмы, вам — идти, и только я в конце пути, а потому мой свет — горит. Все мы выбраны для этого часа, и чтобы остановить мы должны остановиться. Как когда-то давно великий Владислав Ружский не побоялся ереси, не побоялся тьмы и ступил на кхамирский берег. Теперь мы — его святое воинство и они не пройдут. Никто не пройдёт пока мой свет горит. Так присягните же именем своим во имя Его на этом пути.

Когда Кастор замолчал, в зале воцарилась тишина, никто не посмел даже кашлянуть.

А потом один за другим они склонились. Первыми на колени опустились те, кто стоял за спиной героически погибшего командира воротных, те, кто до сих пор не отмыл кровь с рук, кровь своих товарищей, а за ними вперёд шагнул и здоровяк Огарок, что призывал всех к войне, он был глуп и не понимал, что её не будет. То, что предлагал Кастор отличалось от героической битвы на берегу Чандры, но он скажет об этом позже, много позже, когда никто уже не посмеет выступить открыто против него. Это было так по-белому, что Орис ужаснулся. Он все смотрел в глаза Кастора и хотел найти там хоть искорку страха, но её не было. Он был готов умереть. Умереть и забрать их всех с собой, как когда-то сделал Святой Ястин.

Сырой, со своим призывом покинуть подземелье остался в меньшинстве. Рядом с ним стоял Гван, его брат Циклоп, Камыш, Орис и как ни странно, Бак-Бак. В остальных же белый цвет перевесил. Люди готовы были пойти за Кастором, встать против тьмы, даже не понимая, что это значит. Слаженно и почти незаметно, звездолобые растянулись и образовали круг, их количество сильно увеличивалось в районе трёх выходов. Орис осмотрелся. Расклад был паршивый. Молот толкнул его локтём и покачал головой.

— Что же ты, грамотей, — выкрикнул Огарок. — От своего цвета отрекаешься?

Звон в ушах гудел, как четырнадцать ударов колокола.

Орис не мог встать на сторону Кастора и его самоубийственного плана, но и выступить против не мог, он же грамард — он служит Церкви, служит Создателю, на то ему и дан Дар чтобы всегда и везде выступать против тьмы. И ведь еще недавно он был готов умереть и даже расстроился, что не получилось.

Смех Барахольщика был еще хуже, чем поминальный колокол.

Орис пытался объяснить себе, что ему мешает принести себя в жертву во имя того, во что он верил? И понял, причиной был Святой Кастор и его безучастный, равнодушный взгляд. То, что было внутри, Кастором уже не было.

От зла не убежишь, оно внутри…

— Камыш, а ну-ка расскажи мне, что в вами случилось, пока вы сюда добирались?

— Что? Сейчас? Милсдарь, ты кажись не заметил, но нас вот-вот на лоскуты пустят или на верёвки, чего им больше нужно то, чтобы удавиться в таком количестве!

— Что случилось с Кастором?