Последний тигр. Обитель Святого Ястина

Кастор тряхнул головой. Соблазн был очень велик, но он привык преодолевать соблазны. Он сможет найти другой путь. Страх часть его природы, он научится контролировать его и не терять разум. Монсеньор научил его, что чистота разума превыше всего. Он больше никогда не позволит чужой силе ослепить и подчинить себе его разум.

Пальцы сжали звезду и та засветилась ярче.

— Страх мой верный спутник, — ответил Кастор сыщику. — Так что у меня с этими людьми много общего, надеюсь это поможет их убедить.

Глава 16

Барахольщик явился ночью, когда почти все спали, прополз будто уж меж камней к теплому очагу. Агний, уронив голову на грудь, дремал и он попытался украсть огонь из чаши. Его выдал рой, почуяв бывшего хозяина, он заворочался и загудел. Циклоп проснулся и забил тревогу. Гван схватился за молот, а Орис за кочергу, но первым успел Сырой. Подбежал и боднул Барахольщика лысой головой в лицо. Обессиленный от голода, тот не сопротивлялся. Огарок предложил забить его камнями, но Орис не позволил. Гван поморщился, но поддержал. Убивать безоружных — бесчестье и позор на любой земле. Северяне так и вовсе, приговаривая человека к смерти, давали ему палку. Не на этом берегу, так на том пригодится. Без головы то с палкой сподручнее идти, а Долина теней в холодные дали тянется, поговаривают что и края то ей нет. Прогневил ты мать Землю и отца Дракона, будешь вечность идти, но так и придёшь никуда.

Орис оттащил Барахольщика подальше, связал ему руки и плеснул водой в лицо. Очень уж хотелось поговорить по душам. Орис был уверен, что еретик многое знает и может рассказать, но и обмануть может. А еще наверняка попытается зачаровать. В отличие от магии Создателя, вторая Речь своей власти в этих подземельях не теряла.

— Ничему то тебя жизнь не учит, — плюнул в сердцах Гван и попросил Сырого присмотреть. Тот не отказал, ему было все рвано где досыпать, присел у камушка, руки на груди сложил и ушел сонными тропами. Орис же в эту ночь больше спать не планировал. Он растормошил Барахольщика и протянул ему чашу с водой.

— Пей, — сказал грамард.

Барахольщик улыбнулся, приложился к чаше и осушил её в два глотка.

— Признай, мой звездоголовый друг, я тебе нужен, потому ты так добр ко мне. Ты хочешь узнать, что будет дальше. Что будет, когда явится моя богиня.

— Ну для тебя то ничего хорошего, мастер Кауль Еремин из Дагоста. Твоя богиня ошибок не прощает, а ты много их уже совершил.

Барахольщик изо всех сил пытался улыбнуться невозмутимо, но его выдали глаза. Он боялся.

— Что ты там говорил о великом зле? — спросил Орис.

— Суть его — внутри нас, — ответил Барахольщик. — Мы и есть то самое зло.

— Так вот я собираюсь любой ценой дать злу отпор. Тебе то конечно этого не понять, ты уже поддался, но раз ты до сих пор дышишь, то можешь и изменить своё решение.

— И что мне это даст? Твое уважение, милсдарь? Прощение Создателя? Наш выбор всегда следствие наших желаний, а я желаю силы и власти.

— Этот нерест прошёл, твои перспективы смыло волной, а оставшиеся возможности сожрали крабы. Что будешь делать? Каяться? Вот только покаяние плохо сочетается с силой, не правда ли?

— Не пытайся, грамард, — покачал головой Барахольщик. — Не искушай меня соврать тебе. Я знаю все свои дороги на этом жизненном пути, я их видел. Мойры показали мне каждый узелок. Каждую ниточку. Лучше скажи чего тебе надо? Вдруг моей скудной власти еще хватит помочь.

— Берегонт создаёт поле для второй Речи, а что создает его для магии Создателя? — спросил грамард.

— Я впечатлен, — ответил Барахольщик. — Такой вопрос достоин ответа. И он очень прост — человек есть физическое тело, как и любое другое материальное тело, он обладает полем. Но в сравнении с эманациями берегонта, это поле ничто.

— Что может укротить или разрушить силу берегонта?

— Лишь воля богини.

— Лжёшь, — покачал головой Орис. — Твоя богиня также подвластна его чарам, я знаю.

— Ничего ты не знаешь, — вдруг разозлился Барахольщик, веревки на его руках скрипнули. — Ты глуп и невежественен, как и все остальные, тупые твари Создателя! Вы все — ошибка! А ваш мир… она сотрёт его с лица земли, обернув в огненный кокон! Никто и не узнает что вы когда то существовали!

— Ну наконец-то, — улыбнулся Орис. — Мы начали говорить искренне. А её огненный кокон похож на тот, что породил Килийские острова? Страшное было время, когда земля из воды выходила!

Но Барахольщик на уловку не попался. Он закрыл глаза и тяжело дышал, ему явно было больно, но он ни за что бы не признался в этом. Орис осмотрел его, но ран не нашёл, возможно, когда его первый раз связывали, то сломали что-то. Пока они в банном зале бодались меж собой, он сумел освободиться и сбежать, но вернулся. Зачем? Власть Речи он не утратил, её нельзя утратить, но можно лишиться контроля над роем, если чья-то песнь перебьёт твою. Циклоп его одолел, неужели он вернулся в надежде снова бросить ему вызов? Для драки он выглядел слишком изможденным. Хотел что-то выведать? Отвлечь? Его появление всех переполошило, но ему то от того какая выгода?