Последний торпедоносец

…Они подобрались к занятой Николаем и Сашко позиции как раз когда из большой лодки начали выгружать белёсые пакеты. Слышалась курлыкающая, какая-то нечеловеческая речь. Игорь, вжимаясь в гальку, подумал, что ему не кажется чужой речь Лёшки, когда он говорит по-немецки, не кажется чужим то, как говорит Николай. Что уж говорить о смешном разговоре Генчо или Званко — так и кажется, что они специально коверкают русский язык. Но тут… Как будто какие-нибудь дикие звери встали на задние лапы и обрели способность разговаривать. Как сайкло из «Искусства войны». Эти, на берегу, лично Игорю ничего не сделали. Но он ощущал их уже сейчас не просто как чужих.

Это были враги.

— Полундра-а-а-а!!! — вдруг совершенно дурным голосом завизжал Сенька, открывая огонь из ТТ. Мальчишки заорали и заулюлюкали, стреляя. За грохотом стрельбы «Вепрь» вырвался из темноты совершенно неслышно, но рёв его ДШК перекрыл вообще все звуки — Лёшка бил в лайбу прицельно, одной нескончаемой очередью, и на ней что-то взорвалось. Потом взорвалось ещё раз. А потом она как-то игрушечно опрокинулась на бок и затонула за считанные секунды.

Взорвался джип.

— Всё, — сказал Сенька, вставая. Помахал катеру. Тот описывал циркуляцию, и Игорь увидел на носу Лёшку — он шёл вдоль борта, время от времени поднимая руку и стреляя в воду из «нагана».

Лешка добивал спасшихся.

В лодке лежали два трупа. Туда уже набиралась через пробитый борт вода. В воде мокли несколько больших пакетов. Ещё два трупа качались на мелководье у берега, и четыре валялись на гальке. Все были вооружены, но оружием — револьверами, небольшими, словно игрушечными, пистолет-пулемётами — воспользоваться не успели. Лежали ещё несколько пакетов, из одного просыпался белый порошок, похожий на крахмал. Игорь рассматривал их и гадал, кого убил он и убил ли кого-то вообще. Больше не было никаких особых чувств.

— Посмотрим, что в фургоне, — сказал Сенька Николаю. — Ребята, — обратился он к остальным, дохлятину и пакеты стащите поближе к джипу. А лодку оттолкните.

— Я сейчас, — сказал Игорь Борьке. — Облегчусь, — и отошёл к большому валуну в стороне от лодки. Ему в самом деле жутко захотелось отлить.

Он пошире расставил ноги, опустил глаза…

И встретился своим взглядом — с другим.

Мальчишке было не больше лет, чем Игорю. Сложившись втрое, он забился в еле заметную щель и остался бы незамеченным, не приди Игорю в голову отойти.

Большие чёрные глаза татарчонка были переполнены влажным ужасом и смертной тоской. Игорь застыл, держа руки на ширинке и моргая. Губы татарчонка зашевелились, Игорь услышал шёпот:

— Урус, урус, не бей, не бей, урус, казак, не бей, уру-у-ус…