Последний царь

Евгений Сергеевич Боткин, сын знаменитого русского врача Сергея Боткина, лейб-медика Александра II и Александра III. Его сыновья тоже стали врачами. Знаменитый Сергей и куда более скромный, но необычайно добрый, душевный Евгений Сергеевич – врач в Георгиевской общине.

В то время императрица все чаще жаловалась на сердечную болезнь. Она проводила часы в постели, пытаясь победить тоскливую боль в сердце. У царицы все чаще сердечные припадки – синели руки и она задыхалась. Ко двору были приглашены знаменитейшие европейские светила. Они не нашли у нее сердечной болезни, определили расстройство нервов – и потребовали изменить режим.

Аликс не терпела, когда кто-то не соглашался с нею – это касалось и диагнозов ее болезни… Вот почему был приглашен лейб-медиком мягкий Евгений Сергеевич. С одной стороны, это как бы продолжало традицию лейб-медиков Боткиных, с другой – покладистый Евгений Сергеевич тотчас прописал царице знакомое лекарство: лежать без движения. Он сделал это не потому, что не понял ее истинного состояния, просто он считал, что такой диагноз лечит нервы. Знакомый диагноз успокоил царицу, перечить Аликс – означало усилить губительное для нее возбуждение.

Она: «Сердце все еще расширено и болит, временами ощущаю головокружение… Прижимаю тебя к моему больному сердцу и целую без конца…»

«Старой парочке редко удается побыть вместе»

Закончился 1914 год. Бледное зимнее петроградское солнце, – его отблески на ослепительно белом снегу Царского Села. Вереница экипажей и авто у подъезда Большого дворца. В зеркальной галерее выстроился дипломатический корпус. Николай в сопровождении свиты обходит дипломатов. С французским послом у него долгая беседа: «Путешествие, которое я только что совершил через всю Россию, показало мне, что я нахожусь в душевном согласии с моим народом». И вдруг совсем другим голосом, полным беспокойства, царь добавляет: «Мне известно о некоторых попытках… распространять мысль, будто я упал духом и уже не верю больше в возможность сокрушить Германию и будто даже намереваюсь вести переговоры о мире. Это слухи. Их распространяют негодяи и германские агенты…»

Встретив Новый год в Царском, в конце января царь выехал на фронт.

Она: «22.01.15. Мой любимый! Бэби начинает немного жаловаться на боли в ноге и так боится предстоящей ночи… Аня просит меня сказать тебе то, что забыла вчера передать по поручению нашего Друга, а именно то, что ты не должен ни разу упоминать о главнокомандующем в твоем манифесте – манифест должен исходить от тебя к народу». (Разгоралась, разгоралась война с Николашей.)

«Милое сокровище, пишу в постели, сейчас седьмой час – комната кажется такой большой и пустой после того, как убрали елочку…»

Он: «26.01.15. Моя возлюбленная дорогая женушка! Нежно благодарю за твои письма. Я сделал визит Николаше и осмотрел его новый железнодорожный вагон, очень удобный и симпатичный, но жара там такая, что более получаса там не выдержишь. Мы вплотную поговорили о некоторых серьезных вопросах и, к моему удовольствию, пришли к полному согласию… Должен сказать, что, когда он один и находится в хорошем расположении духа – он судит правильно. С ним произошла большая перемена с начала войны. Жизнь в этом уединенном месте, которое он называет «своим скитом», и сознание лежащей на его плечах сокрушительной ответственности должны были произвести глубокое впечатление на его душу. Если хочешь, это тоже подвиг».

Он так мечтал о согласии. Ему нужно успокоить ее – и он сообщает: Николаша – один, то есть без этих ужасных «черных женщин» – врагов «Друга»…

И опять – возвращался домой и уезжал.

Он: «28.02.15. Моя возлюбленная душка!.. Я так счастлив был, проведя эти три дня дома, – может быть, ты это видела. Но я глуп и никогда не говорю то, что чувствую. Как это досадно – всегда быть так занятым и не иметь возможности посидеть вместе и побеседовать. После обеда я не могу сидеть дома – так меня сильно тянет на свежий воздух, и так проходят все свободные часы, и старой парочке редко удается побыть вместе».

Она: «08.03.15. Мой родной, любимый. Надеюсь, что получаешь аккуратно мои письма. Я нумерую их ежедневно, а также записываю в моей любимой книжечке… Только что узнала, что у Ирины (дочь Сандро, вышла замуж за Феликса Юсупова. – Э. Р.) родилась дочь… Я так и думала, что будет дочь…»

Читая это письмо, он должен был вздохнуть. Он хорошо помнил день, когда родилась сама Ирина, – все это было так недавно. И вот уже у Ирины дочь…

Вера Леонидовна:

«У красавца Феликса было то, что тогда называлось «грамматические ошибки». Попросту он был бисексуален… Как страшно – сплетни переживают людей… Но вдвоем они были удивительная пара – как они были хороши… Какая стать! Порода!»