Последний ученик да Винчи

— Вот, это он! — радостно воскликнул ночной дежурный. — Точно, он! Как живой получился!

— Вы уверены? — на всякий случай переспросил Евгений Иванович. Он сам не верил в такую удивительную удачу.

— Он, он самый! — уверенно подтвердил отставник. — Теперь просто одно лицо!

— Распечатай, — коротко распорядился Легов.

— Сколько экземпляров? Штук двадцать, чтобы раздать всем нашим ребятам?

— Нет, одного экземпляра достаточно. Только для меня.

Сложив вдвое листок с распечаткой фоторобота, Легов вышел из кабинета и поднялся на второй этаж.

— Как дела, Дмитрий Алексеевич? — самым нежным голосом проворковала Маша по телефону. — Как продвигается ваша работа?

Нынешним утром она решила, что глупо дуться на реставратора, помешанного на работе. Глупо язвить, он все равно ничего не заметит. В конце концов, Маше тоже нужна его помощь, исключительно по работе. Стала бы она интересоваться этим типом просто так! Да вот еще, очень надо! Сорок лет, а то и больше, одежда немодная и сидит мешковато, да еще всегда в рыжей шерсти от кота. Вечно витает в эмпиреях, не видит, что происходит у него под носом. Ему ближе какой-нибудь шестнадцатый век, чем нынешнее время, во всяком случае, он лучше в нем ориентируется. В общем, полное ископаемое.

Но он обещал Маше эксклюзивное интервью. Сейчас он оказался в самом центре событий с картиной. И уж если волею судеб их дорожки пересеклись, то Маша своего не упустит. Это интервью может стать переломным моментом во всей ее журналистской карьере.

— Дмитрий Алексеевич, дорогой, вы меня не забыли? — она решилась добавить в голос чуть больше интимности.

— Как бы я мог забыть, если мы расстались только вчера? — весело откликнулся Старыгин.

— Есть новости?

— Ну, я раскопал кое-что, так что если вы не слишком заняты…

— Я еду!

Старыгин положил трубку и поймал себя на том, что улыбается.

Маша появилась через сорок минут, чудом ей удалось миновать все пробки.

— Я принесла хороший молотый кофе! — заявила она. — И миндальные пирожные для вас!

— Почему для меня? — удивился Старыгин.

— Потому что вы — сладкоежка, как все мужчины!

— Не буду отпираться, — смиренно склонил голову Старыгин. — Только откуда вы узнали такие интимные подробности про меня?

— Мне нашептал их кот Василий! Но расскажите же, что вам удалось выяснить!

— Да, но сначала я должен закончить работу. А вы пока сварите нам кофе!

Старыгин наклонился над картиной и не видел, какую физиономию скорчила Маша. Что за командирский тон! Как будто она горничная! Но ради эксклюзивного материала она готова не только варить этому типу кофе, но и жарить яичницу на завтрак!

Утверждение вышло несколько двусмысленным, хорошо, что она не сказала этого вслух.

— Во времена Леонардо большинство итальянских художников писало темперой, то есть красками на основе яичного желтка, — Дмитрий Алексеевич говорил, продолжая в то же время исследовать поверхность холста. — Основой для их картин служили доски, чаще всего тополевые. Правда, во многих областях Италии применяли свою местную древесину: для феррарских живописцев были характерны ореховые доски, буковую древесину использовали представители болонской школы, ель — венецианские художники, пихту — живописцы Ломбардии. Сам же Леонардо считал лучшими основами для живописи доски из кипариса, ореха и груши. Он очень много экспериментировал и с красками. В его рукописях осталось множество оригинальных рецептов красок и грунтов. В основном он писал смесью масла и темперы, но часто составлял более сложные сочетания, добиваясь особенной воздушной прозрачности и глубины цвета.

Старыгин вздохнул и добавил:

— Правда, его эксперименты имели и негативную сторону. Большинство изобретенных им красок оказались непрочными, они разрушались под действием времени, так что уже в XVI веке Джорджо Вазари, автор жизнеописаний знаменитых итальянских живописцев, ваятелей и зодчих, писал, что многие работы Леонардо пребывают в плачевном состоянии.

— А эта картина? Каково состояние красок?

— Неплохое: видно, хранили ее по всем правилам, берегли от сильного солнечного света и от сырости. В свое время я исследовал состав красок той картины, настоящей, так вот, могу сказать с большой долей уверенности, что почти все краски по составу совпадают.

— То есть вы хотите сказать, что эту картину нарисовал сам Леонардо да Винчи?

— Для того чтобы это утверждать, нужно еще многое сделать, — сухо ответил Старыгин, — но краски, безусловно, те же. Мэтр в своих записях дал точные рецепты. Вот, слушайте. — Старыгин отскочил от картины и стал рыться на столе, заваленном бумагами. Вытащил книжку и открыл на нужной странице.

— Вот, например, этот дивный голубой цвет:

«Чтобы сделать индиго. Возьми цветов синили и крахмала в равных долях и замешай вместе с мочой и уксусом, и сделай из этого порошок, и высуши его на солнце, и если это окажется слишком белым, добавь цветов синили, делая пасту той темноты цвета, которая тебе потребна».

— «Вместе с мочой?» — Маша сморщила нос, глядя на голубые одежды мадонны.

— Есть более диковинные рецепты. Вот, для желтой глазури: