Последний вагон

Она умерла год назад. Почти не болела, занималась по хозяйству до последнего дня. Я был в рейсе, когда ей сделалось плохо. Неотложка забрала ее, но довезла уже не до больницы, а до морга. И вот теперь она проходила мимо меня живая, молодая, красивая, вела домой своего маленького Алешу. А я, ее выросший сын, сам уже почти старик, стоял на перроне и не мог отвести от нее взгляда. Мое нескромное поведение смутило ее. Она демонстративно отвернулась и ускорила шаг. Алешка, влекомый ее рукой, едва успевал за мамой, то и дело срывался на бег.

Я совершенно не помню жизни на этой станции. Было ли это на самом деле или это мое воображение нарисовало передо мной картины возможно, густо смешивая их с невозможным?

Мама и сын скрылись в здании вокзала. Пассажиры стоящего поезда из открытых тамбуров и сквозь оконные стекла безразлично глядели на станцию без названия. Ничего примечательного в ней, естественно, не находили, да и остановка здесь краткая и формальная: никто не покинул поезд, никто не вошел в него.

– Алешка, ты где? – долетел до меня голос отца. Теперь я знал наверняка, что это именно он, именно тот человек, которого я когда-то называл своим папкой, которого, судя по всему, очень любил.

Мама рассказывала, что отец погиб под колесами поезда, но как это произошло, при каких обстоятельствах – это оставалось тайной за семью печатями.

Отец обошел постройку вокруг, заглянул за угольный ящик, остановился, осмотрелся, сняв фуражку, почесал затылок. Поезд, тем временем, тронулся. Проводники, как и полагается, держали в вытянутых руках сигнальные флажки. Ничто не предвещало беду, но вдруг взгляд отца уловил движение в тамбуре последнего вагона. Мне тоже показалось… Нет, я точно видел как косматый мужик уводил малыша в рубашке со слониками вглубь вагона.

– Алеша! – взвыл отец, и бросился за набирающим обороты поездом.

– Стой! – закричал я и рванул за отцом, пытаясь догнать и остановить, или хотя бы сбить с ног. – Я с матерью, я дома! – завопил я что есть мочи.

Но отец уже уцепился за поручень, повис на нем и…

Голова пошла кругом, в глазах потемнело, холодный колкий воздух хлестанул по лицу. Небо от края до края зажглось фиолетовым и тотчас погасло. Мир утробно заклокотал и вдруг взорвался неистовым залпом десятка громогласных орудий. Земля под ногами вздрогнула и заходила ходуном.

Гроза бесновалась, шумные шаги широкого ливня уже долетали до слуха, когда к перрону подкатил одинокий вагон. Вагон остановился около меня. Посадочный тамбур оказался открыт, и я немедля вошел в него. За спиной тут же хлопнуло и зашипело, забурлило. Ливень опоздал. Лишь отраженная от асфальта водяная пыль едва коснулась моих рук.

Я сидел в своем купе, смотрел в окно и думал о том, что спустя тридцать шесть лет скитаний по поездам отец добился-таки своего – он отыскал меня в этом самом вагоне. А осознав случившееся, он обрел, наконец, свободу. Невероятного упорства и силы духа человек. Он ушел со слезами счастья на глазах.

Радость и гордость переполнили мое сердце. Я зачаровано наблюдал за тем, как там, в черном полупрозрачном зеркале, ливень размывает и увлекает вниз акварель моего старого мира; как по стеклу рассыпаются бусинки огоньков мира нового; как в струях чистой небесной воды вспыхивают и весело играют радуги.

– Подъезжаем, – услышал я голос проводницы. Эта полная женщина с приятными чертами лица на миг остановилась напротив моего купе: – Вы в порядке?

– Да, спасибо, – ответил я, улыбнувшись.

Проводница кивнула и пошла по своим делам.

– Он больше не придет, – выглянув из купе, сказал я ей вслед.

Она остановилась, оглянулась:

– Неужели нашел-таки сына?

– Да, – коротко ответил я.