Последний вечер

– Я борец, Шелли. И всегда им был. Внутренне я уверен, что не совершил ничего плохого. Я чист перед Богом и людьми, и будь я проклят, если глупое общественное мнение помешает мне жить полной, счастливой жизнью.

Он взял ее за руку. Шелли даже не подумала отдернуть ладонь.

– Если честно, – огорченно признался он, – временами, если бы я не смеялся, то пришлось бы плакать.

Позднее она даже вспомнить не могла, как ее ступни оказались у него между ног. Но в какой-то момент она осознала, что он сжимает их своими сильными руками и массирует большими пальцами.

– Так и думал, ледяные, – прошептал он.

Почему он заговорил шепотом? Пролетали минуты, а они все продолжали смотреть друг на друга через запачканный чернилами стол, заваленный бумагами, до которых им не было никакого дела. Никто не нарушал их уединения. В темных коридорах библиотеки царила тишина. Их окружали высокие полки с пыльными томами. Он говорил шепотом, потому что момент был интимным и принадлежал только им, хотя они и были в общественном месте.

– Здесь прохладно, – пролепетала она. Слова были неважны. Главное, они предназначались ему. Он был так близко, что она могла пересчитать морщинки в уголках его глаз, услышать его самый тихий шепот. Годами тосковала она по его лицу и теперь с жадностью наслаждалась его присутствием.

– Надень свитер.

Рукава шерстяной кофты были повязаны у нее на шее. Она покачала головой.

– Мне хорошо.

На самом деле ей было даже жарко. Голова казалась ужасно тяжелой и в то же время легкой, как мыльный пузырь. Ее окутала дремота, но она остро ощущала каждое движение своего тела.

Такого взрыва эмоций Шелли не испытывала с тех пор, как сидела с ним в школьном кабинете и проверяла работы. То ей хотелось пуститься в пляс, чтобы выплеснуть переполняющий восторг, то поддаться блаженной усталости, улечься с ним рядом и заснуть. Теперь она чувствовала то же самое.

Некоторое время они читали – или делали вид, что соединяют буквы в слова. Шелли могла судить только по себе, но подозревала, что Гранту тоже нелегко сосредоточиться на занятиях. Он продолжал массировать ее ноги, но теперь его прикосновения были бессистемны, ленивы, по-своему сексуальны. Чтобы перевернуть страницу, он обхватывал обе ее ноги свободной рукой, пока в дело вновь не вступала вторая.

Ей нравилось наблюдать, как его глаза бегают по странице. Представив, что так же они исследуют ее тело, она густо покраснела. Он поднял голову, вопросительно на нее посмотрел и улыбнулся, увидев ее изучающий взгляд и румянец на щеках.

– Просто я подумала, что совсем ничего о тебе не знаю, – выпалила она, – откуда ты, из какой семьи. Ведь ты не из Пошман Велли.

– Я вырос в Тулсе[2]. Второй из трех сыновей. Отец умер, когда я учился в колледже. У меня было очень обыкновенное, счастливое детство. Думаю, то, что я был вторым ребенком, объясняет мой бойцовский инстинкт и умение попадать в переделки. Возможно, я просто все еще страдаю от дефицита внимания.

Она улыбнулась.

– Это ничего не доказывает. Я была старшим ребенком в семье и, наоборот, всегда стараюсь быть хорошим примером. А где сейчас твои братья? И мама?

– Младший брат погиб во Вьетнаме. У мамы было слабое сердце, и она пережила его всего на несколько месяцев.

– Мне жаль, – искренне посочувствовала она. Ей не приходилось терять никого из близких. Она не жила дома уже много лет, но знала, что родители всегда готовы прийти на помощь. Ей пришлось расстроить их всего однажды – из-за развода. Событие стало большим ударом, они никак не могли понять, зачем это нужно. Она так и не сказала им, что у нее не было выбора. Дерил подал бумаги, ничего с ней не обсудив.

– Старший брат все еще живет в Тулсе с женой и детьми. Думаю, он меня стесняется, – с грустью признался Грант. – Я заехал к ним, когда отправлялся сюда из Вашингтона. Он встретил меня с радушием и теплом, но чувствовалась какая-то неестественность в его радушном приеме.

– Может, он просто за тебя боится.

– Может быть, – вздохнул Грант, – нас осталось двое, и мне хотелось бы с ним сблизиться. – Его глаза неотступно считывали малейшее изменение на ее лице. – Думаю, именно его сыновьям предстоит продолжить наш род.

Она сглотнула и опустила взгляд на журнальную статью, которую должна была прочитать. Перед ней скакали строчки текста, в которые следовало вникнуть.

– Странно, что ты так и не женился.

– Ты считаешь?

– А разве нет?

Почему голос дрожал? Она прочистила горло.

Он покачал головой.

– Вовсе нет. Первые годы в Вашингтоне я был слишком занят карьерой, чтобы заводить серьезные отношения. А потом… Не знаю, – замялся он, пожав плечами, – просто не встретил никого, кто бы подошел мне настолько, чтобы жениться.

Между ними повисло осязаемое молчание, явно чувствовалось растущее напряжение. Его большие пальцы массировали своды ее ступней медленными, долгими движениями. С каждым прикосновением ее горло сжималось немного сильнее, а груди набухли, откликаясь на его ласки, которые становились все ощутимее.