Последний вечер встречи

– И готовлю, и мою, и убираю. И за Маркизом ухаживаю. Все сама. И надеюсь, так будет до самой моей смерти. – Старушка решительно тряхнула кудрявой головой.

Чайник вскипел. Она наполнила тонкие фарфоровые чашки ровно до половины, затем долила молока, пододвинула Вике затейливую сахарницу, в которой лежали кусочки темного тростникового сахара.

– Ну вот, теперь можно пить. – Она указала Вике на стул. – Кстати, мы не представились друг другу. Я Агата Сергеевна.

– Я Вика.

Чай был восхитительный. Может быть, дело было в серебряном молочнике или в симпатичных чашках из настоящего фарфора. Или в кремовой крахмальной скатерти, которой был покрыт стол. Или в чем-то еще, в какой-то особой ауре, которая витала в квартире.

Маркиз спал и громко мурчал во сне, добавляя в атмосферу еще больше уюта и спокойствия. Вике захотелось остаться здесь надолго, сидеть в этой светлой кухне, пить чай с вкусными песочными печеньями, гладить Маркиза. Никто здесь не тронет ее, не посмеет прислать зловещие сообщения. Почему-то она была в этом уверена.

– Ты выглядишь какой-то печальной, детка, – заметила Агата Сергеевна. – Твой дядя не обижает тебя?

– Нет. – Вика улыбнулась. – Он очень добрый. Заботится обо мне.

– Я, честно говоря, думала, вы супруги.

Вика рассмеялась. Супруги! Они с Женей!!! Да это просто очуметь, как прикольно.

– Ну прости старуху. – Агата улыбнулась. – Разница-то в возрасте у вас небольшая. Вот я и решила…

– Женя сводный брат моей мамы, – пояснила Вика.

– Умный, видно по нему. Это хорошо, что он заботится о тебе. Сама-то ты чем занимаешься? Мужа, как я понимаю, нет?

Вика кивнула.

– Нет.

– И не было?

– Был. Разошлись.

– Вот все вы так сейчас. Мой сынок тоже с супругой разошелся. Выгнала она его, денег мало зарабатывал, дескать. А откуда ему много зарабатывать, если он наукой всю жизнь занимался, а не торговлей? За науку у нас в стране платят мало. Вот и ушел ко мне сюда, в однокомнатную квартиру. А потом и заболел. Рак. – Агата вздохнула и принялась пить чай.

Вика сочувственно молчала. Ей было очень жаль и Агату Сергеевну, и ее неизвестного ей сына. И себя. Если ее все-таки убьют, про нее тоже станут говорить вот так, с сочувствием, в прошедшем времени.

– И все-таки ты слишком грустная, – неожиданно проговорила Агата Сергеевна. – Что-то тебя гложет. Я вижу. Я такие вещи всегда вижу, слишком долго на свете живу. Говори, что стряслось?

– Ничего, – сказала Вика, положила голову на руки и расплакалась.

Она чувствовала, как ладонь старушки гладит ее по волосам, и от этого слезы текли еще сильней.

– Я запуталась… совсем… – бормотала Вика, захлебываясь слезами. – За мной кто-то гонится. Он убил моих друзей. А теперь хочет убить и меня. И я… я виновата, но не хочу умирать. Не хочу!

Маркиз открыл глаза и испуганно вскочил с подушки.

– Бог с тобой, детка. – Агата Сергеевна смотрела на Вику с состраданием и тревогой. – Кто это хочет тебя убить? С чего ты решила?

– Если б знать кто, – безнадежно прошептала Вика. – Вот мы ищем, ищем, а находим все не тех.

– Может, и не надо искать? – тихо спросила Агата Сергеевна.

– Как не надо? – Вика уставилась на нее мокрыми глазами.

– Так. Захочет – сам найдется. Не захочет – вы и не найдете. А убить бы хотел – убил.

– Но мне страшно! Мне так страшно! – Вика продолжала смотреть на старушку, словно в ней заключалось ее спасение. Та задумчиво склонила голову.

– Виновата, говоришь? – Она пристально поглядела на Вику.

– Да. – Та кивнула и потерянно опустила голову.

– Ну вот и покайся. Признай, что страх свой заслужила. Поверь, станет легче. Терпи. Твой страх ты сама сотворила. В этой жизни все взаимосвязано, наши поступки влекут за собой определенные события, те, в свою очередь, другие поступки. И так до бесконечности… вернее, до того момента, когда настанет конец. Ты еще молода, всего не поймешь. Но убиваться так не стоит…

Вика молчала, обессилевшая от слез. Она не совсем поняла, что имела в виду старуха, скорее почувствовала нутром. Та призывала к смирению, тогда как Евгений, напротив, пытался нацелить ее на борьбу и на действие. Вика ощущала, что ее разрывает напополам. Одна часть ее натуры готова была примириться с неизбежным, и это вызревало уже несколько дней, другая отчаянно протестовала, не желая сдаваться.

«Как хорошо было бы лечь и уснуть, – подумала она. – Здесь, в этой квартире. Под тихий голос Агаты Сергеевны и мурлыканье Маркиза».

…– Кажется, у меня получилось.

Она вздрогнула от неожиданности. На пороге кухни стоял Женя. Вид у него был усталый, но довольный.

– Идите смотреть свой компьютер, – велел он старухе.

Та поспешила в комнату. Женя кинул быстрый взгляд на Вику, от него не укрылись ее заплаканные глаза. Он хотел что-то сказать, но махнул рукой и ушел вслед за Агатой. Вика продолжала сидеть за столом, не двигаясь. Маркиз проснулся, потянулся сначала передними, потом задними лапами, муркнул и неожиданно легко запрыгнул ей на колени.

– Мой хороший, – ласково прошептала Вика и погодила белую шелковую шерстку.