Последний вервольф

«Un kilometre», — сказал Клоке, показывая назад. Я увидела, как жизнь блеснула в его глазах. До этого момента он был похож на человека, который свел с ней последние счеты. Но только не теперь. Оборотень предлагает помощь. Я подала ему руку. Он снова засмеялся, но вдруг погрустнел и принял ее.

* * *

Вот и все, что получилось из моей задумки закончить записи Джейка. Я хотела как можно точнее описать все произошедшее и не переходить на чувства, но перечитывая последние страницы, вижу, что не очень-то справилась. Это оказалось на удивление трудно — не уходить от темы. Конечно, есть еще много того, о чем можно рассказать (например, как трехметровому оборотню залезть в «Лэнд Ровер»), но этому здесь уже не место. Может, позже. Мне кажется, у меня стало неплохо получаться писать — благодаря Джейку и тому, что мне просто физически необходимо выговориться. Беседы с собой, может, и не лечат одиночество, но хотя бы отвлекают от него.

С той ночи в Беддгелерте прошел месяц, и я выжила, хотя это было трудно. Я бы не справилась без помощи Клоке, но об этом в другой раз.

Завтра, если все пойдет как задумано, я уеду в Нью-Йорк.

А до этого мне предстоит снова ощутить всю «прелесть» Проклятья. Сегодня полнолуние, а голод не интересуется, что тебе пришлось пережить, или чего ты боишься, или где хочешь быть на следующей неделе. Но в этом есть и кое-что хорошее: его бескомпромиссность и полное равнодушие к угрызениям совести и рефлексии. Голод, прекрасный в своей простоте, учит меня быть оборотнем.

Думаю, лучше всего закончить записи на такой ноте полного смирения. Мое имя Талулла Мария Аполлония Димитриу, и я последний оборотень на земле.

Пока не родится мой ребенок. Тогда нас станет двое.