Последний викинг. «Ярость норманнов»

Сын ярла попал в больное место. Конунг свеев Энунд Углежог предоставил Харальду хороший дом с кладовыми, полными съестных припасов, и прислал в подарок увесистый кошель с серебряными монетами. Поначалу Харальд думал, что не истратит их до конца жизни. В усадьбе Сигурда Свиньи все вещи были домашнего изготовления, а покупки делались лишь в редких случаях. Но в Упсале за каждую мелочь приходилось платить звонкой монетой, и тяжелый кошель удивительно быстро опустел. Не зря знатных людей называют «расточителями злата». Харальд потратил деньги с щедростью конунга или ярла. Он не знал, сколько запросит аравитянин, однако твердо решил, что не уйдет с ярмарки без узорчатого меча. Он обратился к Хрольву Гардскому:

– Займи мне денег, купец. Я верну, когда поступлю на службу к конунгу Ярицлейву Мудрому.

– А если ты погибнешь в Гардарике? С кого взыскать твой долг?

– Потребуешь у моей матери.

– Харальд, каждый в Норвегии знает, что от Асты Гундбрандсдоттир можно что-то потребовать, только явившись в ее усадьбу с сорока крепкими воинами, презирающими смерть. У меня нет такой дружины.

Харальд метнул на купца гневный взгляд, и тот невольно отступил от юноши и смущенно пробормотал:

– Вижу, что нравом ты пошел в старшего брата. Он был таким же неудержимым во гневе. Полагаю, в твоей голове бродят столь же дерзкие замыслы, какими прославился Олав Толстый. Когда-нибудь тебя провозгласят конунгом, и я не останусь в убытке. Мой кошель в твоем распоряжении. Однако хочу предупредить, что этот торговец непременно заломит непомерную цену за свой товар.

Хрольв обратился к продавцу меча. Тот закатил голубые глаза, потеребил свою русую бородку, поцокал языком и показал две ладони с растопыренными пальцами, а потом подумал и показал еще два пальца.

– Дюжину марок! – ахнул Рёнгвальд. – Он сошел с ума! На такие деньги можно вооружить целое войско.

– Поторгуйся с ним, – взмолился Харальд.

Хрольв сказал что-то восточному торговцу, но тот лишь отрицательно покачал русой головой и спрятал меч.

– Сколько ты ему предложил? – спросил Харальд.

– Один эйрир.

– Один эйрир! Восьмую часть марки! Вы оба безумцы! Он требует дюжину марок, а ты предлагаешь всего один эйрир!

Хрольв повернулся и решительно зашагал прочь от шатра. Харальд бросился за купцом, едва сдерживая отчаяние:

– Я же просил поторговаться!

– Разве я не торгуюсь? Сейчас он позовет нас назад.

И действительно, не успели они сделать нескольких шагов, как аравитянин что-то выкрикнул и призывно замахал руками. Хрольв вернулся назад. Продавец меча показал ему две растопыренные ладони, но два пальца сверх того уже не показывал. Харальд догадался, что он сбросил цену до десяти марок. Хрольв показал три пальца. Купец поднял руки к серому небу, призывая его в свидетели, что три эйрира – смехотворная цена. Они долго торговались. Харальд сбился со счета, сколько раз Хрольв уходил от шатра. Всякий раз продавец меча гортанно кричал им вослед, призывая вернуться, и называл новую цену. В последний раз он показал один палец – одну марку золотом. Хрольв предложил полмарки. Они опять разошлись, но на сей раз продавец не стал кричать и махать руками, а удалился в свой шатер. Они обошли опустевшую к вечеру ярмарку, издали поглядывая, не выйдет ли кто-нибудь из шатра.

– Не зовет и не посылает за нами слуг. Значит, не уступит в цене, – заключил Хрольв. – Решай сам, Харальд. На мой взгляд, марка золотом очень дорого. В Гардарике булатный меч обойдется тебе дешевле, а может быть, конунг Ярицлейв Мудрый подарит тебе подобный клинок, когда примет на службу.

Харальд, подняв бровь, с негодованием отверг предложение купца:

– Я предпочту предстать пред конунгом Гардарики в дырявом платье, но с мечом в руке, чтобы он увидел, что перед ним воин. Одолжи мне марку золота, и покончим с этим делом!

– Твоя воля! Но боюсь, что не наскребу целую марку. Я продал много ткани, но знатные свеи берут товар в долг, а платят медленно и туго.

Они вернулись в шатер. Хрольв еще раз попросил снизить цену, но торговец не пошел на уступки. Тогда Хрольв сказал, что согласен с ценой. Пока он ходил за деньгами, Харальд с любопытством оглядывал шатер восточного человека. Пол был покрыт светлым войлоком, и это казалось удивительным, потому что в Норвегии даже в домах зажиточных людей ходили по земляным полам. В палатах конунгов земляной пол застилали соломой или камышом.

Хрольв вернулся со слугой, который нес кожаный кошель и весы. Купец развязал кошель и высыпал на войлок серебряные монеты. Цены устанавливали в золоте, но расплачивались всегда серебром, потому что золотые монеты редко доходили до Швеции и Норвегии, а если и доходили, то их сразу переплавляли на украшения, пускали на золочение других вещей или вытягивали из них тончайшие золотые нити для шитья. Восточный торговец и Хрольв долго спорили, по какому счету будут принимать серебро за золото, а потом еще дольше пререкались, на чьих весах взвешивать драгоценный металл. Решили для верности взвешивать дважды – на весах продавца мечей и на весах Хрольва.