Последний владыка

— Ну, я и не думал скрывать свое имя, — Тревер выдавил некое подобие улыбки, — меня зовут Тревер Берг. Что касается вашего друга, с чего вы взяли, будто он исчез, возможно, он просто не вводил вас в курс своих… перемещений по Олабару и скоро объявится.

— Вранье от начала до конца, — мрачно заявил давешний толстяк, — в «Соколе» тебя называли иначе, Джон или Джош. Но явно не Тревер Берг. Какого черта тебе здесь на самом деле надо, а?! Мой приятель Бобби тоже не вернулся прошедшей ночью! Я видел, как он поднялся, окликнул его… Но он вел себя как лунатик и вышел, не сказав ни слова — и пропал!

Итак, ему не удалось взять ситуацию под контроль, и самым ужасным было то, что он почти наверняка догадывался о судьбе упомянутых Джордана и Бобби — но не мог же он прямо сказать, что лично застрелил их обоих и вместе с ними еще восьмерых человек?! Что делать дальше, он не знал даже приблизительно и чувствовал себя в тупике. Приятная тяжесть оттягивающего пояс оружия была слишком слабым утешением. Если эти люди набросятся на него, он, возможно, сумеет от них отбиться и сбежать, но и… и только. Он с треском провалил собственный далеко не совершенный план.

Исследовать меркурианские пустыни в поисках солнечных камней было куда проще. Тревер с тоской вспомнил о тех благословенных временах, когда отвечал только за себя самого и рисковал лишь одной, собственной, жизнью.

— Этот человек не лжет, — Тревер не поверил своим ушам — неужели у него объявился неожиданный союзник?! — Я тоже врач, работал в местном госпитале, и не нахожу в его словах никаких несоответствий. Мистер Берг, возможно, не владеет всей информацией, но ему делает честь то, что он даже в таких неординарных условиях выполняет свой долг, проявляя беспокойство о пациентах Центра. Так что советую к нему прислушаться. Я сам проходил профилактику в ЦГИ, и действительно нуждаюсь в профессиональной консультации своего коллеги. Меня сразу предупреждали о вероятных побочных эффектах нового препарата. Насколько я помню, этим в основном занимался другой сотрудник — Рейнольдс, кажется. Но мистеру Бергу я полностью доверяю и советую остальным поступить так же.

Мгновенно вспыхнувшее чувство благодарности сменилось потрясением. Парень с приятным открытым лицом, вступившийся за него, был одним из «образцов», и Треверу полагалось его уничтожить. Живого, разумного, невинного человека, поверившего ему… и Фрэнку. Проклятье! Но через день — два этот парень тоже превратится в «термита». Значит, выхода не будет… и уже сейчас нет. Если он начнет сомневаться, ничего не получится.

— Благодарю, — кивнул Тревер. — Я готов обсудить с вами все проблемы, связанные с вашим физическим состоянием, как и обещал, только сначала должен выяснить, кто еще в последнее время успел получить помощь в Центре. Пожалуйста, это может быть очень важно.

Поколебавшись пару секунд, от общей массы отделилось порядка полутора десятков человек, словно по команде шагнувших вперед. Внешне в них не было заметно ничего неестественного. Пока. Но Тревер вдруг понял, что даже под страхом немедленной собственной смерти не смог бы заставить себя вскинуть оружие и выпустить очередь по этой маленькой неровной шеренге. Эти люди не сделали ему ничего плохого. Они были такими же, как он сам. И наоборот, при чуть — чуть иных обстоятельствах он мог оказаться одним из них.

Треверу больше всего на свете захотелось просто развернуться и уйти, никому ничего не объясняя. Простая логика больше не срабатывала. Но все дело заключалось в том, что и «просто уйти» он себе позволить тоже не мог. Требовалось какое-то третье, совершенно неожиданное решение, он чувствовал, как оно почти самостоятельно зреет в его душе.

Несколько раз в жизни ему приходилось принимать участие в освобождении заложников, но никогда — в захвате. Эти люди тоже были заложниками личного безумия Фрэнка и в еще гораздо большей степени — бездушной жестокости системы, которой Фрэнк служил. Невинные, они не заслуживали того, чтобы быть уничтоженными. По крайней мере, они имели право на то, чтобы узнать правду о совершенном над ними дьявольском эксперименте.

Он с каким-то усталым сарказмом вспомнил, как после одной из тех удачно проведенных операций его назвали «солдатом надежды». Нельзя сказать, что Треверу это было неприятно, конечно же, он в глубине души был весьма польщен и очень гордился своим «званием». Интересно, какого прозвища он заслуживает теперь.