Последний военный демократ

— Можно будет с уверенностью сказать, только после научного изучения данного феномена. — Поднял палец кверху Кащей. — Интересненнько, это окаменение сказалось на его весе, или нет. Сейчас проверим. — И обхватив Андрея, Кащей попытался его поднять, но ровным счетом ничего не добился, даже не пошевелил. Такое ощущение, что Андрея словно приклеили каким-то суперклеем к поверхности настила.

— Интересно, а если его столкнуть в воду, он захлебнется или нет?

— Я тебе столкну. — Вскочила со своего лежака Глафира. — Так столкну, что костей своих не соберешь.

— Я же в научных интересах. — Поднял руки вверх Кащей. — Неужели ты могла подумать, что я намеренно хочу причинить вред Андрею?

— Судя по тому, как ты изменился, причем не в лучшую сторону, вполне допускаю такую возможность. — Глядя прямо в глаза Кащею ответила Глафира.

— Глафира, я такой, какой я есть. — Вздохнув, и уставившись в пол, тихо произнес Кащей. — Мне очень жаль, что я не соответствую твоему идеалу, но поверь, я очень пытаюсь, и еще одно, у меня нет даже намеков на мысль, вредить как-нибудь тебе, или Андрею. Но просто здесь настолько интересный случай, что просто уму непостижимо. Ты что-нибудь слышала о Лопырях? — Без всякого перехода от одной темы к другой спросил Кащей.

— Нет? — Обескураженная только что услышанным, мотнула головой Глафира.

— Это такая народность в Карелии. Сейчас их осталось практически единицы. Так вот, при каких-то определенных условиях они имеют возможность впадать, ну что-то вроде транса, при этом их тело становится практически неуязвимым. Его нельзя было пробить ни ножом, ни копьем. Кстати, — Кащей повернулся к Феофану, — а ну-ка дружок, принеси-ка мне какой-нибудь нож из столовой.

— Зачем? — Снова забеспокоилась Глафира.

— Не боись. — Усмехнувшись, подмигнул ей Кащей. — Мы только проверим правдивость этих данных.

— Ты что, его резать собираешься? — Надвинулась на Кащея Глафира.

— Зачем сразу резать? — Прячась за Андрея, отозвался Кащей. — Попробую просто уколоть. Как ты не понимаешь, ведь нужно же удостовериться, что это не просто какие-то досужие домыслы, а, правда.

— Лучше-бы ты в чувство попытался его привести. — Буркнула Глафира.

— Если-бы знал как, то непременно так и сделал-бы. Потому как, такие вот закидоны, меня не радуют. Представь, что мы с ним пошли на какое-нибудь опасное дело, и в самый ответственный момент он возьмёт, и превратится в статую. И что мне прикажешь делать? Ведь по сути, это будет самая настоящая подстава. До него один фиг не доберутся, а меня ведь могут порвать, как Тузик грелку, на сорок восемь маленьких британских флагов, а оно мне надо?

— Ты только о себе и думаешь. — Упрекнула его Глафира.

— Не только, — отозвался из-за Андрея Кащей, — о тебе я думаю гораздо чаще.

От такого признания Кащея, лицо Глафиры запылало ярким румянцем. Не найдя слов для ответа, она смущенно развернулась, и отойдя села на шезлонг. В это время, домовой прибежал обратно, неся в руках кухонный нож. Из дверей, ведущих в дом, выглядывала Феофанна, явно заинтригованная событиями, разворачивающимися во дворе. Короче, никто не остался равнодушным к происходящему.

— Итак. — Театральным жестом, подняв руку с ножом, обвел всех присутствующих взглядом Кащей. — Опыт номер один. — И с этими словами он ткнул ножом в руку Андрею. — Ишь ты, не обманули летописцы. — Отойдя на пару шагов, изумленно покивал он головой. — Знаешь Глафира, ты только сразу на меня не кричи, хорошо. Я тут подумал, вот если-бы Андрею можно было-бы немного позу поменять, да на камень усадить. Точь в точь Роденовский мыслитель получился-бы. Вот это номер-бы вышел, представляешь? Иван-дурак, мыслитель.

Кащей, улыбаясь собственной шутке, посмотрел на Глафиру, но прочтя на ее лице, как минимум не одобрение, смутился.

— Ну вот, и помечтать уже нельзя. — Огорченно буркнул он в сторону. — Ладно, переходим к опыту номер два. — С этими словами он резко подскочил к Андрею, и полоснул по его спине ножом, крест-накрест. Нож, разрезав рубаху не оставил никаких следов на теле.

— Вот это да. — Восхитился Кащей. — Мне бы такую непробиваемость. И ведь даже намека на какой-либо след от удара нет. — Он провел пальцем по лезвию ножа, пробуя остроту. — От ешкин-кот, ты смотри, острый. — Выставил он свой порезанный палец на всеобщее обозрение. — Итак, опытным путем мы подтвердили, что режуще-колющие предметы Андрею в таком состоянии нипочём. Остается перейти к более серьезным вещам. Исключительно ради чистоты эксперимента. — Поспешно добавил Кащей, как только увидел, что высказывание о серьезных вещах напрягло Глафиру. — Во всяком случае, как мне кажется, ему, — он ткнул пальцем в Андрея, — теперь и ядерная бомба не страшна. Защита будь здоров, уж мне на зависть, это точно. Феофан, — обратился он к крутящемуся вокруг его и Андрея домовому, — скажи-ка любезный, а нет-ли у тебя в хозяйстве топора, или на худой конец молотка?

— Только кухонный. — Тут же отозвался домовой. — Феофанна им мясо отбивает.

— Годится. Тащи. — Милостиво разрешил Кащей.