Последний военный демократ

— Не елозь, мешаешь только. — Посмотрел на наго Гердень.

— Суки, — выдохнул парень, — меня режь, брата не тронь. Он никому ничего плохого за всю жизнь не сделал.

— Ты других по себе не суди. — Сказал ему Гердень, и повернулся ко мне. — Оттяни этого дурня, мешает.

Легко сказать оттяни, когда он брыкается, как умалишенный в истерике. Пришлось ему слегка сунуть по загривку, да мордой в землю окунуть, придавив каленом. Ну а как иначе, если по-другому не получается. Гердень разрезал веревки, помог парню подняться, и повел за собой. Хорошо конечно, только веревки мог и не резать. Неужели так трудно узлы развязать. Я понимаю, если-бы у нас было их завались, а то ведь самим не хватает. Жила над всякой мелочью трясется, а он просто так взял и порезал, как будто они в другом месте не пригодились-бы. Тьфу ты нелегкая, о чем это я, видать, от Жилы заразился.

— Слушай, не дергайся. Я тебя сейчас развяжу, разговор есть. А за брата не волнуйся, он теперь при волхве жить будет. Если понял, кивни.

Из-под меня донеслось невнятное мычание. Что оно означало, понять было трудно. Но я тоже молодец, додумался. Сижу верхом на парне, голову ему в землю упер, да еще говорю, мол, кивни. Развязав веревки, я помог парню сесть. Подождал пока он отплевал набившуюся ему в рот землю.

— Ну, ты как, готов к разговору? — Сделал я шаг назад, и приготовился дать отпор, если вдруг он на меня бросится.

— На счет брата не врешь? — Отплевавшись, и глядя исподлобья спросил парень.

— А на кой? Если-бы хотели прибить, зачем так заморачиваться. Воткнул-бы нож под лопатку, да и всех делов.

— И то верно. — Согласился он с моими доводами. — С братом ясно. А меня что ждет?

— Это от тебя зависит. Можешь тоже при волхве быть. Только предупрежу сразу, ты ему без надобности, так что на это особо не рассчитывай. Можешь в поселении остаться, если на тебе крови нет, и клятву дашь, что ни делом, ни умыслом никому здесь не навредишь. Ну, и самое простое. Ты свободен, можешь идти на все четыре стороны. Только если близко от поселения заметим, пеняй на себя. Я разбойников, хоть и бывших, возле нашего поселения не потерплю. Так что думай, что выберешь.

— Нечего мне думать. Если брата обижать не будете, я на все согласен, хоть рабом твоим до конца жизни быть.

— Рабы, мне без надобности. Ты, ремеслом каким-нибудь владеешь?

— Нет. — Опустил голову парень. — Отец, свою премудрость передать не успел, а учеников, сам знаешь, никто не берет.

— Плохо, — вздохнул я, — ну, на нет, и суда нет.

— Ты теперь меня прогонишь? — Опустил глаза в землю парень.

— С чего ты взял? Плохо конечно, что ты ничего не умеешь, но и без этого дел разных невпроворот. Хотя-бы поселение, от бывших подельников оберегать. Слушай, а отец твой, чем промышлял?

— Украшения разные, из серебра, да злата делал. Да камни, или янтарь в них вставлял.

Ух ты, их отцом ювелир был. Для нас, это конечно пока без надобности, но вот когда-бы обжились, такой мастер в поселении точно-бы не помешал. Жаль, что не сложилось.

— Тебя, как с братом зовут? — Вздохнув, о прошедшей мимо удаче, спросил я парня.

— Брата, Любомиром кличут, а меня Годином. — Представился парень.

— Меня Артом, а с остальными сам перезнакомишься со временем. Ладно, иди вон к тому дяденьке, — указал я на Жилу, — он тебя к какому-нибудь делу пристроит.

Утром, открыв глаза, я не спешил вставать. Торопиться-то, все равно, особо некуда. Тем более, когда есть крыша над головой. Этот общий дом, конечно не предмет мечтаний, и не художественное произведение зодчества, но особо привередничать не приходится. Главное, есть, где укрыться от зимней стужи.

Я еще немного повалялся, прислушиваясь к звукам, доносящимся со двора, что-то было не так. Но вот, что? И тут я понял, что не слышу мужских голосов, стука топоров, перекрикивания, да ругани, без этого вообще никак. Вскочив с лежака, я прицепил ножны с мечом к поясу, и как чумной вылетел, наружу испугав своим неадекватным поведением женщин, что что-то кашеварили в общем котле. Не обратив на них, ровным счетом никакого внимания, и даже не поздоровавшись, я метнулся к наблюдательной вышке.

Осмотр окрестностей не прояснил ситуацию. В поселке, и его окрестностях я видел только женщин. Это что еще за фигня такая? Куда подевались мужчины? Повернувшись, я увидел отовсюду спешащих ко мне женщин, они даже кашеварить бросили, лица встревожены.

— Что случилось? — Запыхавшись от бега, взволнованным голосом крикнула Малинка.

— А где все мужчины делись? — Спросил я ее, спускаясь с вышки.

— Чего? — Переспросила Малинка.

— Я говорю. Мужики где? — Повторил я свой вопрос.

— Тьфу, на тебя. Перепугал только. Я уж думала, чего страшного случилось. Все бабёнки, расходитесь, — повернулась она к женщинам, — все хорошо, ничего не случилось. Просто у Арта спросонок, немного мозги переклинило.

— Не понял. — Возмутился я.

— А чего тут понимать, — огрызнулась Малинка, — у тебя что, языка нет? Просто спросить не мог? Носишься тут по двору, как будто на нас варяги напали. Переполошил всех. Бабы аж заикаться начали.