Последний Воин Духа

Уолтеру вспомнилась их первая встреча с Анной, когда он сидел в лесу на бревне, а она вышла из чащи, словно окружённая сиянием, плыла над травой, а он смотрел, затаив дыхание. «Так что же изменилось с тех пор? Разве уменьшились мои чувства к ней? Нет! Почему на людях я один, а в одиночестве совершенно другой? Что заставляет меня надевать маску при своих же близких, любимых людях? Я будто постоянно жду удара с любой стороны, и доспехами мне служит моя глупая клоунада. Как будто они не знают, какой я на самом деле. А какой я на самом деле? Сам-то я знаю? Может я вообще пустой и нечего мне защищать, не за что бороться?» Уолтер на миг широко раскрыл глаза в темноте комнаты. Пару секунд мыслей не было, потом снова появилось лицо Анны, говорящее ему, что он просто устал, и телом и духом, и что ему необходим отдых. «Лютиэн, — снова прошептал он. — Ты моя спасительница! Ну как я мог подумать такое?.. Наверно во мне просто мало веры, раз такие сомнения посещают мою душу. А я, вместо того, чтобы укреплять свой дух, трачу время и силы на… На что?» Он стал вспоминать все свои деяния последнего времени. «Что я сделал с тех пор, как познакомился с Анной и Джоном? Ходил в гости, пил чай, вёл умные беседы. Разве что познакомил Джона с хорошей музыкой, показал ему пару аккордов. Теперь он сочиняет. Анна написала статью для журнала. Все что-то сделали, только один я всё весел и беспечен, порхаю словно птичка, от своего дома к дому Анны и обратно. Вот глупец, ещё смеялся над одиночеством Джона… Пора и мне добровольно уединиться, чтобы разобраться окончательно, что же со мной происходит». Уолтер глубоко погрузился в мягкое кресло, взял гитару и начал бездумно перебирать струны. Он закрыл глаза и погнал от себя грустные мысли, всё равно не было в них никакого толка, только разрушение. Вскоре он унёсся куда-то вдаль, где не было проблем и печалей, туда где было далёкое зовущее море, качавшее его в ласковых волнах. Тихонько позвякивала гитара, и каждый звук воскрешал какой-то образ в сознании. Снова проплыло лицо Анны, затем он увидел звёздное небо, такое тёплое и близкое, что казалось можно протянуть руку и потрогать звёзды, согреваясь их теплом. Никто не скажет, сколько прошло времени с того момента, когда Уолтер начал играть, но вот два звука, три, аккорд, слились в удивительное созвучие. Уолтер продолжал играть вслепую, не видя гитары, не чувствуя что он играет, он был далеко в этот миг. Ему казалось, что он присутствует при рождении чего-то очень большого, того, что нельзя объять, и всё его естество стремится навстречу этому поднимающемуся из глубин порождению чего-то древнего, изначального и невыразимого. У Уолтера захватило дух от этого соприкосновения, обдало жаром, отпустило. Он очнулся и с удивлением обнаружил, что играет сказочной красоты мелодию. Ему даже сперва показалось что это сон, он испугался, что сейчас проснётся и всё рассыплется, вновь превратившись в привычные серые стены сознания. Он продолжал играть, мелодия звучала. «Значит это явь», — подумал он. И вновь провалился в видения. Он шёл по волшебному лесу, а со всех сторон раздавался звон колокольчиков и звучала эта мелодия. Гитарный перебор и колокольчики сливались друг с другом, к ним приплеталось пение чудесных птиц, порхание их крыльев и шелест листвы, нежный ветерок и ещё тысячи удивительно сочетающихся между собой звуков и чувств. Наконец Уолтер отставил гитару, и окрылённый зашагал по комнате. «Я назову эту песнь «A Forest Of Thousands Bells». Надо же, меня как будто посетило видение начала всего живого. Где же я был, что я видел? Что означает этот лес и колокола, просыпающаяся природа?»

Уолтер почувствовал блаженное расслабление, наконец появилась долгожданная лёгкость, он словно продолжал парить над землёй. Он был счастлив, как будто впервые в жизни открыл глаза и узрел мир. И мир этот был вовсе не враждебен к нему, напротив, каждое живое существо, каждое растение и деревце звало его присоединиться ко всеобщей песне, вписать свой штрих в гигантскую картину мироздания, почувствовать себя творцом. И Уолтер чувствовал. Давно уже он ничего не сочинял, не писал стихи, но вот, стоило посмотреть на мир немного по-другому, «отпустить себя», перестать зацикливаться на, казалось бы, неразрешимых проблемах, как что-то в тебе просыпается, обнаруживает себя в самых непредсказуемых проявлениях. «Теперь мне тоже есть что показать на Совете. Осталось только дождаться следующего сбора». Почувствовав неодолимую тягу ко сну, он сбросил одежду, поёжился, — в комнате было не очень тепло, — и юркнул под одеяло, где уютно свернулся и скоро согрелся. Закрыв глаза, поблагодарил сегодняшний день, вспомнил, что рано спешить на Совет, ведь он собирался устроить себе маленькое заточение в качестве духовной практики. Улыбнулся, перевернулся на другой бок и сладко зевнув, провалился в черноту. На грани между сном и явью различил образ Анны, желающей ему спокойной ночи и доброго отдыха. За окном зажглась яркая звёздочка, и свет от неё коснулся его лица. Он заснул.