Последний Ворон: Пламя войны часть I

Вдруг она замолкла, ее дыхание стало биться в унисон с сердцем, а в груди что то затрещало, параллельно пробирая ее с ног до головы.

– Ох, Гельмунд, как же так вышло? Веришь, что Дастин сотворит это с моим братом?

– Отвечу вам, мне очень жаль, что все эти бедствия выпали на долю вашей семьи… Я люблю вас всех так же, как любил и Сэма, эта потеря из потерь для всех нас.

– Я иногда думаю о брате, вспоминаю разные моменты из жизни с ним, до сих пор не верю во все это.

– Но вы хотите узнать, считаю ли я виновным вашего супруга? Вопрос неоднозначный, но ответ на него у меня имеется… В ту ночь я как и все вокруг выполнял приказ вашего отца, короля которому не подчинится, означает смерть и измена… Считаю, что он мог бы быть к этому причастным, в самом деле, но не думаю, что это его рук деяние… Скорее всего, это чей то заговор… Кого то очень могущественного и недоступного нашему, понимаю.

– Скажи моему отцу! Выскажи свое мнение на этот счёт, ты наш член семьи тоже, Гельмунд, он тебя послушает, может быть.

– Я уже говорил с королем на этот счёт, это уже пройденный этап, и, к моему глубокому сожалению, Райгар остался непреклонен, он намерен казнить принца, но не так быстро и поспешно, сначала война, мне жаль, принцесса.

Катрина посмотрела на Гельмунда, а затем снова, горько заплакав, уткнулась в его расписную грудь, где гордо красовался знак отличия королевского наместника.

Фарлей любил Катрину, сильно любил, будто бы родной отец, ведь в отсутствие Райгара именно он впервые после матери и королевских рожениц взял ее крохотную в свои руки.

– Ты всегда был рядом, когда был нужен Гельмунд, помоги мне бежать из столицы вместе с Дастином.

– Охрана может скоро вернуться, принцесса, нам не следует разговаривать о подобном, а но то нас обоих сочтут изменниками короне, и думаю, нам пора возвращаться обратно, но вот что я действительно могу сделать для вас, так это дать вкусный рецепт апельсинового пирога. – сказал Гельмунд, завидев вдали идущих гремящих латами королевских солдат, и незаметно подсунул принцессе в руку бумажный сверток.

Вскоре, попрощавшись с Катриной, он покинул ее спальню, отправившись в восточное крыло по длинному коридору, а принцесса, ведомая волей разгневанного отца и приставленных к ней солдат, отправилась в комнату. Сидя вечером от скуки и усталости пересчитанных книг, она решила развернуть сверток, отданный ей Гельмундом. Пробегая по строчкам, ее глаза вдруг заблестели, это был не апельсиновый пирог, точно не он, если принцесса умела читать, и, глядя на в спешке напечатанный текст на клочке бумаги, огонь в ее сердце воспылал вновь. Лорд Уолтер, утомившийся с дороги, тоже вздремнул в королевских покоях для гостей. Его стертые от сапог ноги ужасно болели, и прислуга принесла ему большой медный таз с нагретой водой, цветками фиалки и медом, добавленным туда и использующимся как целебный продукт, очень хорошо помогающий при сильных болях и ломоте суставов. Приняв водные процедуры, он разделся и, укутавшись в теплое белое одеяло, закрыл уставшие глаза. Вечером в замке состоялся семейный королевский ужин, на котором присутствовал сам король, его супруга, восседающая рядом с ним, Катрина, одетая в прекрасный черно синий наряд, и лорд Уолтер, облаченный в серебряно красные одежды цвета своего дома. Ровно в девять в трапезную начали заходить слуги, разнося по королевскому столу закуски из трюфелей с сыром, брускеты из слабосоленой красной рыбы и множество видов сыров с красным сладким вином. Лорд Уолтер попросил чашника наполнить его кубок до краев и поднялся со своего стула.

– За моего славного внука! – произнес он и полностью осушил кубок.

Райгар и Виренея сделали тоже самое, а Катрина, бордовому вину предпочла свежевыжатый виноградный сок. В этот вечер их согревал распаленный камин, затопленный печником перед банкетом. Не скажу, что в помещении было через чур жарко, но и не холодно. Умеренная температура и настежь открытые окна создавали благоприятный климат в замке. Они приступили к закускам, первыми из которых улетели тарелки с брускетами, которые Райгар и его жена очень любили и уважали такую кухню. Затем пришла очередь сыров и трюфелей. Ближе к десяти начали заносить горячие блюда. Фаршированная утка куриным рубленым мясом. Запеченная форель с мягким картофелем. Куриная печень, приготовленная с морковью и луком на углях, заставляли желудки королевской семьи неистово урчать. Катрина ела, хотя и не охотно, все еще таившая обиду на своего отца. Вдруг, насадив на вилку кусок печени, она почувствовала подступающую тошноту и быстро отложила кусок обратно на тарелку.

– Почему же ты не ешь, дочь моя? – спросил Райгар надувшуюся Катрину.

– Я не голодна, отец.

– Вот значит как? – спросил он, глянув на нее исподлобья. – Все тоскуешь по своему принцу?

Виренея пихнула мужа локтем, опасаясь, что сейчас будет скандал, а лорд Уолтер тем временем осушил второй бокал и принялся за рыбу.

– Нет, отец, что ты, я пытаюсь забыть его. – с издевкой произнесла она. – Ты ведь этого так желаешь, да?