Последний враг

Утром оставили наш монастырь гвардейцы, с ними ушли Ксант и Павул. Да поддержит их Всеприсущий на долгом пути. А из Кора к полудню вернулись монахи. И еще одну загадку принесли они мне.

Два дня назад на Корской дороге встретили монахи Юла в сопровождении никому не знакомого спутника, очень похожего на Рута, но не Рута. И попросил Юл Диима передать мне, чтобы не волновался я, как за Рута и Нахта, так и за него самого. Сообщил он также, что не будет более непрошеных гостей и что догадки мои касательно Элга верны были, и ошибались мы лишь в том, что выбрали Павула, а не Рута.

Для Диима все сказанное Юлом было сущим ноэнон тагтэн. Но более всего удивило меня, когда спутник Юла попросил передать мне поклон от Элга. Странные шутки. Вряд ли так мог шутить утуроме, и не ясно мне по-прежнему, кем же был сам Нахт. Светлый ли, темный маг. Кем бы он ни был, сожалею я об его уходе.

Все, возможно, разъяснилось бы, если гвардейцам удалось взять живьем хотя бы одного из „паломников“. Нахт, похоже, был знаком с Инаром. А по словам Гилла, „паломники“ шли к кому-то в монастырь. Впрочем, это мог быть и пришлец.

Не ясно также, куда исчез Рут. Как я уже описывал, гвардейцы второго отряда, с которым прибыл Гилл, видели его на урре, со стрелой в спине. И сопровождали его двое. Пусть каждого из свидетелей охватил ужас, и каждый видел свое: кто дракона, а кто летящие скалы. Но все сходятся в одном: это было не одно существо, а два. Я полагаю, Юл и Нахт.

Расспросил я монахов. Они, как и гвардейцы, что искали Рута более двух дней, никого по дороге не встретили. Селяне тоже никого не видели…»

«А селяне должны были видеть хотя бы Юла, — подумал Никит, — ведь через какое-то время повстречали его монахи, да он был не один, а с незнакомцем. Или же Юл предпочел более короткий путь и миновал поселок? Впрочем, маги могут делать себя невидимыми…»

«Возможно, через какое-то время Всеприсущий высветит самые темные уголки сей истории, от которой остались лишь подземный проход, лестница к небу да каменное извая…»

Волосок застрял в расщепе стила и потянул за собой жирный след. Никит даже обрадовался передышке. Он вытащил кусок ткани, которым обычно протирал стил. Мозаика изящных стрелочек за несколько дней преобразилась в скопление темных, пачкающих пальцы, пятен. Никит с трудом нашел чистое место, протер стил, отбросил тряпку на соседний пюпитр и через слуховое окно попросил Туса принести новую.

ОДИН ПРОТИВ ТЕНИ 2 книга

Пролог (2890 ир)

Аму продолжал подниматься. Позади, там, где еще недавно лежала рукотворная рыба Древних, по лазурной поверхности моря расползалось темно-коричневое пятно. Сердце беглеца никак не могло успокоиться: оно бешено пульсировало, словно подгоняло: «Скорей! Скорей!» Постепенно вернулись все ощущения: болело тело, избитое волнами, болели пальцы рук и ступни, изодранные острыми, шершавыми, подобными точильному камню, скалами. Но эта боль была ничем по сравнению со странной тяжестью: казалось, воздух вокруг был наполнен свинцом и каждое движение требовало неимоверных усилий.