Последний выстрел. Встречи в Буране

— Интересного мало, больше грустного, — ответила Фиалковская. — Я как-то узрела в колхозном сарае «разутую» машину, и втемяшилась мне в голову блажь — а что если отремонтировать. С такой чудесной идеей, как на крыльях, помчалась я к председателю... Он очень внимательно выслушал меня и твердо изрек: «Не имеем права». «Да почему же, — удивляюсь я, — ведь все равно в утиль сдавать придется?» Долго не задумываясь, председатель ответил: «В утиль — можно, в утиль сдадим — спишут машину». — «Зачем же списывать, если можно отремонтировать», — доказываю председателю. Иван Петрович, с мудростью Соломона, разъяснил мне, несмышленой: «Если отремонтируем, машина на балансе повиснет, а старый «москвич» нам без надобности, отходил свое». — «Вам, — говорю, — без надобности, а больнице нужна машина, вы же сами знаете!» Иван Петрович рассердился. «Вы не кричите, доктор. Больница на бюджете райисполкома, туда идите, там покрикивайте, там требуйте, пусть райисполком вас обеспечит транспортом. Законно? Вполне даже законно». Зло меня взяло. «А разве, — говорю, — законно, когда врач вынужден бегать в правление за машиной, чтобы отвезти в район больного, разве законно, когда врач «голосует» на дорогах, чтобы съездить в бригаду?!» — «Это ваша работа, — отвечает Иван Петрович, — за это вам государство деньги платит». Так я тогда ничего и не добилась, поругалась-поругалась и ушла ни с чем. Встретила я Синецкого и пожаловалась ему: так мол, и так, Витя, была у меня хорошая идея, да председатель срезал ее под корень. Виктор парень бедовый, мы с ним давно знакомы, еще по городу, встречались на студенческих вечерах... «Твоему горю, Лидочка, легко помочь, — говорит он. — Давай-ка подпольно отремонтируем машину и поставим председателя перед фактом». Так и решили. Завербовали в свою подпольную группу механика, слесаря и конспиративно стали ремонтировать «москвича». Чтобы строгий председатель не раскрыл наш коварный замысел, разработали мы систему оповещения и связи. На посту чаще всего стояла Феня Бурыгина. Если она запоет «Уральскую рябинушку», значит — на горизонте появился председатель, будьте осторожны, конспираторы! Недели две провозились мы, и вот настал день, когда воскресший, разрисованный красными крестами «москвич» выскочил из сарая и резво покатил к больнице... Как увидел это Иван Петрович, разбушевался: «Кто позволил без моего согласия и без моего ведома? Кто здесь хозяин?» Бушевал он, бушевал, а потом с Тимофеем появился в больнице и генеральским тоном приказал: «Отправить машину в колхозный гараж». Я-то видела, как они к больнице подходили, и быстренько сказала сестре, чтобы та посадила в машину больного — повезем, дескать, в район, да проинструктировала его, чтоб охал и кричал погромче... «Что ж, Иван Петрович, — говорю я председателю, — ваша власть, ваша сила — забирайте машину». Подошел он с шофером к «москвичу», а там уже больной сидит и стонет: «Скорей везите!» — «Придется вам, — говорю я больному, — выйти из машины, поедем на попутной, на «москвиче» председатель не разрешает». — «Да что у нашего председателя — сердца нету?» — спрашивает больной. «Сердце, — отвечаю, — есть, а вот сознательности маловато...» — «Не выйду я из машины, везите скорей!» — требует больной. «Что же мне делать, Иван Петрович, — обращаюсь я к председателю, — может быть, поможете силой вытащить больного из машины?» Иван Петрович сплюнул, выругался и ушел прочь... Так мы с Виктором и выиграли сражение за «москвич», — смеялась Фиалковская. — Правда, Иван Петрович долго косился на победителей. С Виктором он вскоре заключил перемирие, даже не возражал, когда того избирали секретарем парткома. Теперь же они — родственники, на сестрах женаты, в гости друг к другу ходят. А у меня с председателем сосуществование с периодическими обострениями...

— Да, да, вы правы: настоящий приключенческий роман, — расхохотался Михаил Петрович, хотя на душе у него было не очень-то весело. Он понимал, что Ваня был неправ, но все-таки ему хотелось, чтобы о председателе говорили другое. «А Лидия Николаевна и в самом деле зубастая женщина», — подумал он, вспомнив слова брата.

Заслышав на улице гудок машины, Фиалковская выглянула в окно.

— Светов приехал, наш районный хирург, — всполошилась она.

Михаил Петрович хотел было уйти, чтобы не мешать деловому разговору врачей, но не успел. В кабинет стремительно вошел невысокий молодой человек. У него было узкое смуглое лицо с небольшим, как у ястребенка, крючковатым носом, с тонкими, плотно сжатыми губами и высоким лысоватым лбом.

— Я по пути, Лида. Как у тебя? — спросил он, не обращая внимания на постороннего человека.

— Сперва познакомься, — и она представила гостю Михаила Петровича.

— Ага, тоже хирург! — обрадовался Светов. — Сейчас мы, два хирурга, и начнем тебя воспитывать. Автоклав наладила?

— Что ты привязался ко мне с этим автоклавом? — рассердилась Фиалковская.

— Я бы с радостью отвязался от тебя. Жду не дождусь, когда уедешь отсюда. И уезжай! Но все-таки — автоклав наладила? Стерильный материал есть? Инструменты наготове?