Последний вздох (ЛП)

Я не могу дать себе хорошую пощечину, но боюсь, если еще немного пролежу рядом с ней, мне точно понадобиться место, чтобы подрочить. Неправильно вожделеть девушку, перенесшую сотни издевательств. Если бы она имела хоть малейшее представление, какие мысли прыгают в моей голове, то поколотила бы меня ножкой от стула. И я бы ей позволил.

Я никак не могу перестать думать о том, в какую идеальную букву «О» складываются её пухлые губки, когда она думает, и о том, как бесконечны её гладкие ноги. Когда мы поднимались к Перею, мой взгляд блуждал по её крутой попке, обтянутой фабричной тканью. Наконец, я беру себя в руки, иначе не смогу ходить, если продолжу на неё смотреть.

Загадка мистера Фриза занимает меня. Очевидно, он хотел вернуть Рэйган, а Гомес оказался жадным глупцом, который отпустил её. За двадцать пять тысяч. Больные люди часто зацикливаются на каких-то вещах без логичных на то объяснений. Моя бабушка, например, страдая болезнью Альцгеймера, пила только из одного пластикового стаканчика. Она закатывала истерику, если кто-нибудь предлагал ей другую емкость. Судя по всему, Рэйган стала этаким пластиковым стаканчиком для богатого покровителя Гомеса.

Мысли о плохом обращении Гомеса и его людей с Рэйган, словно булавки, втыкающиеся в воздушный шарик, но я им благодарен. Последнее, что мне нужно, чтобы Рэйган заметила стержень в моих штанах и решила, что я такой же, как все отбросы, окружавшие её. Поэтому я на одном дыхании скидываю с себя это наваждение. Последние следы моей эрекции исчезают, но я все равно чувствую себя тревожно и неловко. Эти две эмоции я испытывал последний раз в четырнадцать лет, когда лишал девственности Мэрибет на заднем сидении моего пикапа. Хотя тогда я был менее взволнован, чем сейчас.

Я стаскиваю её пальцы со своей талии, а она стонет во сне.

— Эй, милая, — говорю я.

Это заставляет её только сильнее прижаться ко мне, уткнувшись в меня носом, и устроить свою мягкую щечку в место между моим плечом и шеей, будто оно было создано специально для неё. И вот сошедшая было эрекция возвращается назад. Чертов нос. Клянусь Богом, вернувшись в Даллас, я подцеплю женщину в баре и буду трахать её так, что мой член будет красным целую неделю.

Её необходимость во мне заставляет меня использовать прозвище, которое она ненавидит сильнее всего, и впрыснуть в голос столько гадости, сколько могу.

— Куколка, я готов к утренним приключениям, но я бы предпочел твою руку на моем колене.

Я слегка шлепаю её для усиления эффекта, и она спрыгивает с меня, словно кошка, облитая водой.

— Что это было? — спрашивает девушка, смахивая волосы с глаз одной рукой, а другой растирает место на попе, куда пришелся мой шлепок.

Мою руку покалывает от контакта с её попкой, и она хочет возобновить контакт. А я хочу установить контакт с каждой частью её тела. Отвернувшись, я наклоняюсь собрать одеяла, чтобы скрыть свою эрекцию.

— Я просто разбудил тебя, куколка, и дал знать, что скатился на пол, хотя тебе надеюсь, понравилось быть сверху.

Я стою спиной и не могу видеть её лица, но полагаю, она злится. Зато она не спит.

— Зачем ты говоришь такие вещи? — спрашивает Рэйган тихим шепотом.

Вот, дерьмо. Теперь я чувствую себя погано.

Я держу одеяла и постельные принадлежности перед собой и поворачиваюсь к ней лицом. В её выражении лица отображается куча предположений, а взгляд пытается расшифровать меня.

— Меня беспокоит, что ты могла бы пробудить во мне мужское начало, поэтому хотел четко разделить нас.

— Мило.

Девушка морщит тот нос, что идеально вписывается в складки на моей шее. Я отвратителен. Может, надо было ей позволить понюхать меня подольше, это могло бы остудить порывы любой девушки. Я грязный, потный и в крови, а может, и других жидкостях, что могли попасть на мою одежду с тех мертвецов. Я не мылся уже... я считаю. Три чертовых дня.

В моей команде шутили, что, если ты свежее, чем гнилой персик, значит, провел недостаточно времени в засаде. Мне долго было комфортно, а в окопе даже одеяло и подушка роскошь, но наемному убийце хорошо платят, и я привык к перинам и пуховым одеялам, не говоря уже о горячем душе.

Я кладу подушку на деревянный стол и смотрю на Рэйган. Мой рот произносит слова раньше, чем мозг успевает сдержать этот флирт:

— А знаешь, ты действительно чертовски красивая?

Я благодарен и удивлен, увидев, как она качает головой и недоверчиво смеется:

— Знаешь, мой парень Майк говорил, что я похожа на жеребенка. Одни ноги без туловища.

— Майк-дерьмо-вместо-мозгов? Тот, что не мог довести тебя до оргазма? И ты, в самом деле, слушаешь его?

У Рэйган спадает улыбка с лица.

— Я не должна была тебе этого рассказывать. Ты думаешь, что я извращенка.

Я качаю головой в недоумении, прислонившись к столу.

— Ты извращенка, потому что он не мог тебя удовлетворить?