Последний замок (Сборник)

Последнее замечание намекало на практику благородных людей привозить в деревню лишних детей.

— А теперь кто щеголяет своим остроумием? Но вы разве не слышали новостей?

— Новости сюда прибывают не скоро, лишь в последнюю очередь. Кочевники — и те лучше информированы.

— Приготовьтесь удивляться. Мехи подняли бунт против замков. Хальцион и Делора разрушены, и все люди перебиты. К этому времени, наверное, появились и новые жертвы.

Филидор покачал головой:

— Я не удивлен.

— Ну тогда разве ты не озадачен? Не озабочен?

Филидор подумал.

— В какой-то степени. Наши собственные планы, никогда не бывшие особо осуществимыми, стали еще более искусственными, чем когда-либо раньше.

— Мне кажется, — заявил Ксантен, — что вы стоите перед лицом тяжелой и непосредственной опасности. Наверняка Мехи намерены стереть с лица Земли все человечество. Вам этого тоже не избежать.

Филидор пожал плечами:

— Предположительно, такая опасность существуетет... мы соберем совет и решим, что делать.

— Я могу выдвинуть предложение, которое вы, возможно, сочтете привлекательным, — сказал Ксантен. — Наша первая забота — это подавить бунт. У вас есть по крайней мере дюжина Искупленческих общин с населением в две или три тысячи, может, больше, человек. Я предлагаю, чтобы мы рекрутировали и обучили корпус высокодисциплинированных солдат, снабжаемых из арсенала замка Хэйджорн, возглавляемых самыми опытными Хэйджорнскими военными теоретиками.

Филидор удивленно уставился на него:

— Вы хотите, чтобы мы, Искупленцы, стали вашими солдатами?

— А почему бы и нет? — изобразил наивность Ксантен. — Ваша жизнь поставлена на кон, и в не меньшей степени, чем наша.

— Каждый умирает только один раз.

Настала очередь удивиться Ксантену:

— Что? Неужели так может говорить бывший Джентльмен Хэйджорна? Разве такое лицо в минуты опасности обретает гордый и смелый человек?! Разве в этом урок истории? Конечно же, нет! Мне нет нужды рассказывать вам это — вы знаете все не хуже, чем я.

Филидор кивнул:

— Я знаю, что история человека — не его технические достижения, не его устройства, и не его победы. Она — составная: это мозаика из миллионов камешков, отчет о том, как каждый человек уживался со своей совестью. Вот истинная история человеческой расы.

Ксантен сделал грациозный жест, отметая сказанное.

— О. Г. Филидор, вы оскорбительно все упрощаете! Неужели вы считаете меня тупицей? Есть много видов истории. Они взаимодействуют. Вы подчеркиваете моральную сторону. Но конечная основа морали — это выживание; то, что помогает выживанию — хорошо, все, что вызывает смерть, — плохо. Вы сами в свое время говорили это!

— Хорошо сказано, — согласился Филидор. — Но позвольте мне рассказать вам одну притчу. Может ли нация, состоящая из миллионов существ, уничтожить существо, которое заразит всех смертельной болезнью? Вы скажите — да. Десять голодных зверей охотятся на вас, чтобы наесться. Убивать ли их, чтобы спасти свою жизнь? Вы снова скажете — да, хотя тут вы уничтожаете больше, чем спасаете. Еще пример: один человек живет в хижине в пустынной долине. Сто тысяч космических кораблей спускаются с неба и пытаются уничтожить его. Может ли он уничтожить эти корабли в порядке самозащиты, даже хотя он один, а их сто тысяч? Наверное, вы скажете, что — да. Что же тогда, если целый мир, целая раса существ борются против этого единственного человека? Может ли он убивать всех? А что, если нападающие — такие же люди, как и он сам? Что, если он — существо из первого примера, которое иначе заразит всех, весь мир болезнью? Вы видите — нет места, где можно применить простой критерий. Мы искали — и ничего не нашли. Следовательно, с риском погрешить против выживания, мы, по крайней мере я, ибо я могу говорить только за себя — выбрал мораль, которая дарит мне душевное спокойствие. Я никого не убиваю. Я ничего не уничтожаю.

— Вы! — презрительно бросил Ксантен. — Если в эту долину вступит взвод Мехов и начнет убивать ваших детей, то разве вы не станете их защищать?

Филидор отвернулся, поджав губы. В разговор вступил другой Искупленец:

— Филидор определил мораль. Но кто же абсолютно морален? Филидор, или я, или вы? Может быть, в таком случае бросить свою мораль?

— Оглянитесь вокруг, — предложил Филидор. — Узнаете ли вы здесь кого-нибудь?

Ксантен посмотрел на группу. Поблизости стояла девушка необыкновенной красоты. На ней была белая накидка и красный цветок в кудрявившихся волосах, темневших по ее плечам.

Ксантен кивнул:

— Я вижу женщину, которую О. Ц. Гарр желал ввести в свой дом в замке.

— Именно, — подтвердил Филидор. — Вы помните обстоятельства?