Последний занавес

Трой присела и потянулась за лоскутом материи, чтобы стереть с лица краску.

— Знаешь, Пэнти, — сказала она, — ты удивительно похожа на своего дядю Томаса.

Пэнти снова потянулась к ящику с красками.

— Не надо, — остановила ее Трой, — не трогай больше красную краску, прошу тебя. Слушай, предлагаю сделку. Если ты пообещаешь не прикасаться больше к краскам без разрешения, я дам тебе кисти и дощечку, и можешь порисовать по-настоящему.

— Когда? — настороженно посмотрела на нее Пэнти.

— После того как попросим твою мать и мисс Эйбл. Я попрошу. Но чтобы больше никаких глупостей. И особенно, — наугад добавила Трой, — не смей больше заходить ко мне в комнату и потом пачкать перила красками.

Пэнти тупо посмотрела на нее.

— Не понимаю, о чем ты, — заявила она. — Так когда мне можно порисовать? Я хочу прямо сейчас.

— Хорошо, только сначала выясним кое-что. Ты чем вчера занималась перед ужином?

— Не помню. Ах нет, помню. Приходил доктор Уизерс. Он осматривал всех нас. Он собирается остричь меня наголо, потому что у меня стригущий лишай. Оттого я и надела эту шапочку. Хочешь посмотреть на мой стригущий лишай?

— Нет.

— У меня он у первой появился. И от меня шестнадцать человек заразились.

— Так ты не поднималась ко мне в комнату и не трогала красок?

— Нет.

— Честно?

— Честно — что? Я даже не знаю, где твоя комната. Когда мне можно порисовать?

— Ты правду говоришь, что не бралась за перила?..

— Ты что, дура? — проверещала Пэнти. — Даже не можешь понять, когда тебе правду говорят?

«Хотелось бы знать», — с величайшим смущением подумала Трой.

Пока она так и сяк переваривала эту забавную перепалку, дверь в конце зала, где обрывается партер, открылась, и на пороге появился Седрик.

— Нижайше прошу прощения, — залепетал он. — Позвольте, как мышке, пропищать, что завтрак будет вот-вот подан. Пэнти! — проскрипел он, заметив кузину. — Ах ты, жуткий ребенок! А ну-ка назад, в западное крыло, мисс! Как ты вообще посмела сюда залезть?

— Привет, Сисси, — показала ему язык Пэнти.

— Ну погоди, дай Старику до тебя добраться. Уж он тебе покажет.

— С чего бы это?

— С чего бы это! Она еще спрашивает! Бесстыдница! Краски от грима еще на пальцах не просохли.

Обе, и Пэнти, и Трой, воззрились на него. Пэнти посмотрела на свою ладонь.

— Это ее краски, — сказала она, мотнув головой в сторону Трой, — краски, а никакой не грим.

— Ты что же, безобразница эдакая, — настаивал Седрик, — будешь отрицать, что пока дедушка позировал миссис Аллейн, ты забралась в его гардеробную и намалевала красками какую-то непристойность на зеркале? Больше того, выкрасила в красное усы этого кота, как его, Карабаса? Это ты тоже будешь отрицать?

С искренним, могла бы поклясться Трой, изумлением Пэнти покачала головой:

— Не понимаю, о чем ты. Ничего такого я не делала.

— Расскажи это дедушке, — улыбнулся Седрик, — посмотрим, поверит ли тебе он.

— Нодди меня любит, — твердо заявила Пэнти. — Он любит меня больше всех в семье. А тебя считает жутким типом. Надутым индюком называет.

— Погодите, — поспешно вмешалась Трой. — Давайте-ка поставим точки над i. Вы говорите, что Пэнти намалевала что-то на зеркале сэра Генри? И что же именно?

— Дорогая миссис Аллейн, — кашлянул Седрик, — мне меньше всего хотелось бы впутывать вас…

— Ни во что вы меня не впутываете, — оборвала его Трой. — Так что там было написано?

— Мама уж собиралась стереть, она убирала комнату и заметила надпись. Бросилась искать тряпку, но тут вошел Старик и тоже все увидел. Сейчас он громыхает, как какой-нибудь из первых пророков, во всем доме слышно.

— Господи, да что же это все-таки было?

— «Дед — старый осел», — сказал Седрик. Пэнти захихикала. — Ну вот! Видите? Наверняка это она написала. И кот — тоже ее рук дело.

— Не моих! Не моих! — И, мгновенно изменив выражение лица, что всегда так поражает в детях, Пэнти сморщилась, внезапно, но словно бы механически, лягнула Седрика в лодыжку и залилась слезами.

— Ах ты, паршивая девчонка! — вскинулся он и отступил в сторону.

Пэнти плашмя бросилась на пол и с громким визгом принялась колотить кулаками по доскам.

— Вы меня все ненавидите, — рыдала она. — Дикие звери! Лучше бы я умерла.

— О Господи, — вздохнул Седрик, — какая скука. Сейчас у нее будет припадок или что-нибудь в этом роде.

В этот момент появился Пол Кентиш. Он быстро прохромал по проходу, схватил сестру за пояс и, встряхнув, как котенка, попытался поставить на ноги. Пэнти подтянула колени и резко дернулась в сторону. Так и задохнуться недолго, с беспокойством подумала Трой.

— Немедленно прекрати, Пэнти! — скомандовал Пол. — Что за капризы, в самом деле.

— Минуточку, — заговорила Трой. — По-моему, она тут ни при чем. То есть, я хочу сказать, она не делала того, что вы говорите. Это просто недоразумение, точно.

Пол ослабил хватку. Пэнти сидела на полу, громко всхлипывая, — несчастное дитя.

— Все нормально, — сказала Трой. — Сейчас объясню. Хорошо, Пэнти, ты этого не делала, и, если не пропало желание, можешь рисовать.

— Ей не разрешается уходить из школы, — возразил Пол. — Кэролайн Эйбл будет здесь с минуты на минуту.

— Слава тебе Господи, — сказал Седрик.