Последний занавес

— Лично мне, — заявила Миллимент, — все равно, кто будет меня обыскивать. — Брим смущенно закашлялся. — Если угодно, можем все втроем, вы, я и мисс Эйбл, пройти в детскую комнату для игр, она сейчас свободна, и покончим с этим.

— А что, — откликнулась мисс Эйбл, — по-моему, исключительно здравое предложение, миссис Анкред. Если, конечно, вы действительно ничего не имеете против.

— Ну что ж, — заключил Аллейн, — в таком случае пошли.

В комнате оказалась ширма с рисунками итальянских примитивистов. За ней, по предложению Аллейна, и укрылись обе женщины. Сначала из-за ширмы полетели, один за другим, предметы исключительно целесообразно подобранного туалета Миллимент. Аллейн осмотрел их, мисс Эйбл собрала, а затем, через какое-то время, процесс повторился в обратном порядке. Ничего не обнаружилось, и, став между двумя женщинами, Аллейн проводил их сначала в ванную, а затем, миновав обитую зеленым дерматином дверь и коридор, в гостиную.

Здесь они увидели пребывающих под присмотром детектива-сержанта Томпсона Дездемону, Полин, Пэнти, Томаса и Седрика. Полин и Дездемона заливались слезами. У Полин слезы были настоящие и некрасивые. От них оставались напоминающие следы улитки бороздки, прорезающие ее тщательно наложенную косметику. Глаза у нее покраснели, веки опухли, она казалась напуганной. Дездемона же выглядела загадочно и трагически и ничуть не утратила своей красоты. Томас сидел с высоко поднятыми бровями и растрепанными волосами, тревожно оглядывая всех сразу и никого в особенности. Седрик, бледный как мел, беспокойно кружил по комнате, но при появлении Аллейна резко остановился. Из рук его выскользнул нож для разрезания бумаги и зазвенел по стеклянной крышке шкафчика с антиквариатом.

— Привет! — сказала Пэнти. — А что, Соня правда умерла? Отчего?

— Тихо, дорогая, тихо, — простонала Полин и безуспешно попыталась привлечь дочь к себе. Пэнти вылетела на середину комнаты и посмотрела Аллейну прямо в глаза.

— Седрик говорит, — громко заявила она, — что Соню убили. Это правда? Это правда, мисс Эйбл?

— О Господи! — Голос у Кэролайн Эйбл дрогнул. — По-моему, ты говоришь глупости, Патриция. Тебе-то самой так не кажется?

Томас вдруг встал, подошел к девочке и обнял ее за плечи.

— Так как, мистер Аллейн, убили? — настаивала Пэнти.

— Лучше помолчи и не думай об этом, — сказал Аллейн. — Ты, часом, не проголодалась?

— Еще как.

— В таком случае попроси от моего имени Баркера, чтобы дал тебе чего-нибудь повкуснее, а потом накинь пальто и иди на улицу, там твои приятели домой возвращаются, может, встретишь. Вы не против, миссис Кентиш?

Полин только отмахнулась, и Аллейн повернулся к Кэролайн Эйбл.

— Отличная идея, — твердо сказала она.

Томас все еще не снимал ладоней с плеч девочки.

Аллейн подтолкнул ее к двери.

— Если мне не скажут, что с Соней, никуда не пойду, — объявила Пэнти.

— Ну ладно, ладно, малышка, она действительно умерла.

У него за спиной послышались сдавленные возгласы.

— Как Карабас?

— Нет! — с силой произнесла ее тетя Миллимент и добавила: — Полин, неужели ты не можешь привести в чувство своего ребенка?

— Их обоих больше нет, — сказал Аллейн. — А теперь помолчи и перестань думать об этом.

— Да я и не думаю, — фыркнула Пэнти. — Не так чтобы очень. Наверное, они на небе, а мама обещала мне купить котенка. Просто надо же знать, что и как.

Пэнти вышла из гостиной.

Аллейн обернулся и оказался лицом к лицу с Томасом.

Позади него он увидел Кэролайн Эйбл, склонившуюся над Миллимент, которая сидела, рыдая без слез, и Седрика, нервно кусающего ногти и оглядывающегося по сторонам.

— Извините, — пробормотала Миллимент, — это нервы. Благодарю вас, мисс Эйбл.

— Миссис Анкред, вы держались безукоризненно.

— О, Милли, Милли! — выдохнула Полин. — Даже ты! Даже ты со своим железным спокойствием!

— Ну хватит! — сердито пробормотал Седрик. — Меня просто тошнит от всего этого.

— Тебя тошнит. — Дездемона рассмеялась с театральной горечью. — В не столь трагических обстоятельствах это бы прозвучало смешно.

— Хватит, прошу вас всех, довольно. — Голос Томаса прозвучал властно и решительно, так что невнятный гул упреков и нетерпеливых возгласов сразу же утих. — Понимаю, все вы подавлены, — сказал он. — Так не только вы. И Кэролайн, и я тоже. Да и кто в таких обстоятельствах остался бы спокоен? Но нельзя уж настолько давать волю чувствам. Это раздражает окружающих, да и толку от этого никакого. Так что, боюсь, мне придется попросить вас немного помолчать и набраться сил, потому что я собираюсь сказать кое-что Аллейну. И если я прав, а он считает, что я прав, у всех начнется истерика, и вот тогда-то разыграется настоящая сцена. Но для начала мне надо убедиться.

Он помолчал, по-прежнему не сводя с Аллейна пристального взгляда, затем заговорил, и в его голосе, да и самой манере речи, Аллейн уловил эхо слов, сказанных Пэнти: «Просто надо же знать, что и как».