Последний завет

— Ах чёрт! — хлопнул себя по лбу Герман. — А я — то всё гадал, чего это мы лезем на рожон ради какого-то чужого стрелка?! А ты, оказывается, дочку по звукам её карабина опознал и потащил нас всех в самое пекло! Так, что ли?

— Не совсем, — ответил Дуго, — дело в том, что мы с Гердой чувствуем друг друга. — Пилигрим помялся. — Я, так сказать, ощутил, что она в опасности, что ей срочно требуется помощь, и немного скорректировал наш маршрут. Надеюсь, ты не против того, что мы спасли Герду?

— Не против?! — прошипел Герман. — Конечно я не против! Я против другого! Против того, что ты нам уже всю голову задурил. Так вот она — важная миссия! Вот он — безопасный путь! Доченьку надо было из беды выручать, и ты всех нас потащил туда, куда тебе было нужно!

— Нет, папа, ты был прав, он всё же настоящий бука! — рассердилась Герда.

— А ну не сметь меня так называть! — рявкнул охотник. — Что ещё за бука такая?!

— Это от слова «дурак», наверное, — предположил Густав и тут же зажал рот ладонью, потому что Герман бросил на него такой взгляд, словно собирался немедленно растерзать, если он скажет ещё хотя бы слово.

— Герман, Герман! — попытался найти пути примирения Пилигрим. — Мы действительно шли по безопасной дороге, как я и говорил, и, заметь, прошли большую часть пути без приключений, но в конце немного отклонились в сторону, когда я почувствовал зов. Нельзя не прислушиваться к своему внутреннему «я». Оно обязательно выведет в нужном направлении. Тебе-то это хорошо должно быть известно. — Он пристально поглядел на охотника.

Повисла напряжённая пауза. Герман подумал, что Дуго уже не первый раз намекает на его скрытый дар. Однако признавать себя Универсалом охотник совсем не собирался. Для него это было чем-то вроде обнажения на людях. Признать себя Универсалом? Ну нет. Этому противоречила вся его природа, всё, что он знал об Универсалах и об отношении к ним членов клана Ветродувов. К Универсалам относились по меньшей мере настороженно, и уж точно их никто не любил. И даже родители нередко отказывались от своих детей, потому что попросту боялись их. И правда, как можно спокойно жить под одной крышей с малышом, который, разозлившись на вас, может запросто забраться к вам в голову и что-нибудь там повредить? Но что хотел ему сказать Пилигрим? Кажется, он намекал на то, что и он, и его доченька сами являются Универсалами, и, похоже, Дуго совсем не смущался этого факта и уж точно не собирался его скрывать.

— Свела же меня судьба с такой семейкой! А, ладно! Чёрт с вами! — махнул рукой Герман. — Делайте, что хотите! Для меня главное, чтобы были спасены Ветродувы, чтобы клан продолжил своё существование. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Я всё понимаю, Герман, — кивнул Дуго, — поверь, Герда оказалась здесь очень кстати, она действительно сможет помочь нам в нашей миссии…

— Надеюсь, — буркнул охотник.

— И помогу, — заверила Герда, нажимая на педаль. — Оп-па — двигатель машины Багажников неуверенно чихнул, а затем что было сил взревел.

— Ура! — крикнул Густав. — Похоже, поедем сегодня всё-таки! — И великан полез обратно на крышу, к пулемётам.

Герда дёрнула за какой-то рычаг, отпустила педаль газа, рёв перешёл в ровное, деловитое гудение, а затем машина так стремительно рванула с места, что Герман приложился затылком о заднюю стенку кабины.

— Хорошо тянет, — перекрикивая рычание мотора, заявила Герда и подмигнула потиравшему ушибленную голову охотнику. — Не бойся, через полчаса будем на окраине. Ты и моргнуть не успеешь.

— Я и не бо-юсь! — отчеканил Герман, тут голова у него закружилась с непривычки, и он что было сил вцепился в дверную ручку.

«Будет ещё меня поддевать какая-то девчонка!» — подумал охотник, глядя через узкую смотровую щель на дорогу.

Машина неслась по пустынным улицам мёртвого города. Герда уверенно крутила рулевое колесо, бросая автомобиль то вправо, то влево. Герману казалось, что правит она слишком резко, впрочем, сам он никогда прежде на автомобиле не ездил и не знал, каково это кататься в большом металлическом гробу — может быть, так оно и должно быть. На каждом вираже Франца сбрасывало с металлического кресла, и он оказывался лежащим на полу. На очередном повороте у парня хватило ума и ловкости схватиться за ручку, приваренную, как видно, специально для таких вот случаев. Госпитальер впился в неё, словно голодная пиявка, сто лет не пившая крови, и Герман перестал опасаться, что Франц нечаянно разобьёт себе голову. Сам он то и дело бился затылком о переборку, бросая на девушку сердитые взгляды.

«Наверное, специально так едет, — подумал охотник, — хочет нам всем мастерство своё показать».