Последний Завет

В «боинге» компании «Аляска эйрлайн», который летел над прихотливо изрезанным фиордами берегом, сверкающим под лучами наконец-то взошедшего солнца, Натан опустил столик. На него он выложил паспорт, удостоверение ФБР, связку ключей и сотовый телефон, принадлежавшие Клайду Боуману. Нутак не знала об этих вещах, так как он получил их при посредничестве Максвелла. Он сможет при случае воспользоваться документами покойного друга. Оба они метисы, так что, имея перед собой скверную фотографию в документе, их вполне можно принять друг за друга. Лав откинул спинку кресла. Ему вспомнилось одно из правил тактики великого самурая Миямото Мусаши: «Не терять из виду главную идею».

А главная идея в деле, которым он занимался, состояла вот в чем: не дать кому-то заговорить. Кому? Воспрепятствовать двум ученым сообщить о результатах своих исследований? Помешать экс-сиделке дипломата выдать государственный секрет? Помешать федеральному агенту открыть истину в деле, которым он занимался?

Главной идеей был путь молчания.

И в этом контексте что за роль предназначена ему? Почему он взялся преследовать тех, кто заставил всех их замолчать? По причине слабохарактерности, из-за которой ему так трудно произнести «нет»? Чтобы отомстить за друга, которого он не видел три года? Чтобы бежать от одиночества? Чтобы быть полезным? Чтобы доказать, что он еще вполне достоин тридцати тысяч долларов за выполнение задания? Из патологического любопытства? Или он решил свершить суд, следуя принципу «око за око»?

Все эти соображения сыграли свою роль, но и другие тоже…

Аэропорт Сиэтла встретил Натана дождем. Но это все-таки лучше, чем морозный туман. Шофер такси, болтливый, как диск-жокей на радио, не дал Натану продумать, как повести себя с Сью Боуман, которую он не предупредил о своем визите.

Максвелл решил избавить вдову от тяжкого испытания и не вызывать ее в Фэрбэнкс для опознания тела. Он лично занялся всеми формальностями. Так что Сью вместе с двумя детьми оставалась в Сиэтле.

Натан очень ценил эту мягкую, спокойную и утонченную женщину, которая оставила преподавание, полностью посвятив себя воспитанию детей. Он с улыбкой вспомнил первый ужин, на который Боуманы пригласили их с Мелани. Было это десять лет назад. В тот вечер Сью не сводила глаз с коллеги мужа. В результате баранья нога подгорела, мороженое полурастаяло. Чтобы реабилитироваться, она пригласила их на следующее воскресенье. Прекрасный обед с великолепно подобранным меню, который положил начало долгой веренице подобных встреч. Клайд не боялся, что подвергает свой брак опасности, так как знал, что Мелани и Натан слишком любят друг друга, чтобы позволить Сью встать между ними. А она, страстно увлекшаяся японской духовностью, вела долгие беседы с Натаном на веранде, а Мелани в это время пыталась убедить Клайда в том, что Бог существует. Эти разговоры наполняли Сью счастьем и создавали легкое ощущение, будто она тем самым изменяет мужу.

– Вы видели, что случилось в Турции? – спросил шофер.

Натан бросил взгляд на табличку на приборной доске. Седат Сокак. Ага, по национальности турок.

– Нет.

– Понятно, в Соединенных Штатах о таком сообщают в коротенькой заметке в газетах. Там к власти пришли исламисты.

– Демократическим путем?

– К сожалению, да. А это означает, что в народе крепнет фанатизм.

Натан слушал его одним ухом. Шоферы не выключают приемники в такси и на свой лад интерпретируют новости, предварительно уже искаженные журналистами. А Седат продолжал обсуждать события, произошедшие у него на родине.

– Ислам продвигает свои фигуры на мировой шахматной доске, используя стратегию Каспарова. Турция, будущий член Европейского сообщества, стала исламской страной. Фундаменталисты повсюду взрывают бомбы, а турки голосуют за исламиста! Это пахнет порохом. Они говорят, умеренного! Да не может быть исламист умеренным!

– Вы не мусульманин?

– Я перешел в христианство и попросил американское гражданство. Председатель АКП твердит о своей умеренности, а знаете, что он писал? «Мечети – наши казармы, минареты – наши штыки, верующие – наши солдаты!»

– Остановитесь! – воскликнул Натан.

Распалившийся Седат забыл, куда он везет пассажира. Натан узнал большой одноэтажный дом, занимающий почти весь участок на углу Пин-стрит и Саут-авеню. На оставшейся площади поместились живая изгородь из лавровишни, клумба с гортензиями и барбекю. Ворота гаража занимали почти половину фасада, как во всех американских домах, где самое лучшее место предназначено для автомобиля.

Звонить в ворота ему не понадобилось, поскольку их распахнул настежь куда-то спешивший подросток. Вероятнее всего, Терри. За эти три года у него прибавилось прыщей и убавилось наивности. Не сказав ни слова Натану, сын Боумана унесся на велосипеде, оставив ворота открытыми.