Последний Завет

Дарио Каретта подобрал им трехзвездочный отель рядом с Колизеем. Полицейский, сопровождавший мать с дочерью, передал их агенту Интерпола, сидящему в холле с газетой. Он был похож на коммивояжера и звался Серджо Росси. Он повел Карлу и Леа в их комнату на последнем этаже. Пока они поднимались на лифте, достал авторучку с блестящим пером, визитную карточку и обвел на ней телефонный номер. «При малейших проблемах звоните мне по этому номеру на мобильный, я обязательно отвечу», – сказал он серьезно. Перед дверью их поджидал толстенький карабинер. Он сменил агента Интерпола, вернувшегося на первый этаж.

– Я вам открою, – сказал толстяк предупредительно.

Он засунул магнитную карту в замок и пропустил их вперед.

– Меня зовут Умберто Санца. Я отсюда никуда не двинусь, – сказал он, показывая на стул с лежащей на нем газетой «Иль Гардьяно».

Карла поблагодарила и закрыла за ним дверь.

– Видала, мам, нас охраняют не хуже Мадонны!

«С той разницей, что Мадонну не преследует Коченок и у нее талантливый муж», – подумала Карла. Леа опробовала пружины своей кровати, не переставая обстреливать телевизор инфракрасными лучами.

– Мама, можно мне кока-колы? Пить хочется, а тебе? В коридоре автомат есть, видела?

– Собственно, о чем ты меня спрашиваешь? – устало спросила мать, раздеваясь.

– Можно я коку куплю в автомате, который в коридоре?

– Ни в коем случае.

– Но там же полицейский перед дверью. Я ничем не рискую.

– Нет, без меня никуда не пойдешь.

– Ну так пошли.

– Я душ приму, ладно?

Леа выключила телевизор, удивив мать. Девочку что-то явно беспокоило.

– Мама, а тот тип в «Макдоналдсе», который пытался нас убить, имеет отношение к Владимиру?

– Нет, милая.

– А кто по нам стрелял в такси?

– С этим разберется полиция.

– А чего, вообще-то, Владимиру от нас надо?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Я догадываюсь, что ты хочешь меня оградить от всего этого, но я же не идиотка.

– Что ты хочешь знать?

– Владимир меня запер в доме в Каннах, ты от него сбежала. С тех пор нас пытаются прикончить… Мне вроде все ясно, но я предпочитаю, чтобы ты это подтвердила.

– Владимир не хочет нас прикончить.

– А чего тогда?

– Нас.

– Нас?

– Чтобы мы жили вместе с ним.

– А ты не согласна?

– А ты?

– Думаю, он тебя любит меньше, чем Натан.

– Почему ты заговорила о Натане?

– Влад и Натан оба в тебя влюблены. Вот я и сравниваю.

– Почему ты решила, что Владимир любит меня меньше, чем Натан?

Карла села рядом с дочерью, чтобы не упустить ни слова из ее ответа.

– С тех пор как ты встретила Натана, ты стала красивее, хоть у тебя щека ободрана и новая прическа.

Карла округлила глаза, решив потребовать объяснений.

– Вообще-то, он тебя любит, и ты его любишь, и когда он дает тебе это понять, ты вдруг начинаешь чувствовать себя более… как это… Ну, сама понимаешь, что я хочу сказать.

– Желанной?

– Да. Это называется само… чего-то там.

– Самовнушение.

– Ага. Это вроде как ты все время твердишь мне с самого детства, что я самая красивая. Так что я в конце концов неизбежно начинаю чувствовать себя красивой. И на самом деле становлюсь немного красивее.

В отличие от большинства сверстниц, имеющих довольно невысокое мнение о собственной внешности, Леа всегда была уверена в себе. Удивленная проницательностью и зрелостью своей дочери, Карла решила этим воспользоваться:

– Ты заметила что-нибудь в поведении Натана, подтверждающее, что он влюблен в меня?

– Не будь наивной, мама. Он привозит тебя к своим родителям, летит за тысячи километров, только чтобы тебя повидать, спасает тебе жизнь уже во второй раз…

– Он бы это сделал ради кого угодно. Работа у него такая.

– Спорим, что он вернется?

– А ты-то сама была бы не против?

– Он меня не баловал, как Владимир, но с ним как-то спокойнее. К тому же он такой красивый. На твоем месте я бы не колебалась.

Она опять включила телевизор, словно желая положить конец разговору. Карла вдруг осознала, что маленькая Леа выросла.

– Мам, так ты уверена, что мне нельзя выйти за кока-колой? Это же совсем рядом.

Не ответив, Карла встала под обжигающий душ, который смыл с нее стресс и усталость. Когда она вынырнула из наполненной паром ванной комнаты, обмотавшись махровым полотенцем, ее встретил чей-то хриплый голос. Это ведущая RAI представляла гостей ток-шоу. Карла окликнула дочь. Никакого ответа. Осталась только сморщенная вмятинка на покрывале. Леа все-таки ослушалась. Вышла без спросу. Карла выглянула в пустынный коридор. Карабинера на месте тоже не было. И не было слышно ничего, кроме урчания автомата с напитками.

– Леа! – крикнула она.

В панике Карла натянула джинсы и свитер, любезно предоставленные полицией, и босиком бросилась вон из комнаты. Телефонный звонок остановил ее порыв. Она повернула обратно.

– Мадам Шомон? – спросил голос с сильным иностранным акцентом.

Она узнала голос Олава Аськина.