Последний завет

Какую бы ценность они собою ни представляли, ценностью самой массовой информации она перевешивается. Она-то, собственно, и есть главное в товаре СМИ, основная ценность, хотя чего-то могут стоить и средства упаковки, форма. Тем более он тоже ведь, как и средства упаковки, – производился на одном и том же конвейере и, значит, представляет – продукцию. И с ним также бы ничего плохого не могло происходить в случае сбыта в неограниченном круге не когда придётся, а – периодически – как тех же средств упаковки… – Иной исполнитель закона о СМИ не прочь бы и согласиться, что дело тут обстоит именно таким образом, а не иначе. Но он обязан поступать по закону и, значит, – вопреки логике. Поскольку в преамбуле закона, в ст.2, процедурного толкования для технологии распространения массовой информации как процесса не дано. Тем самым из массовой информации искусственно изъяли и отбросили прочь её товарность – для продукции признак наисущественнейший. Из-за чего теперь уже оказывается безнадёжно порванной связь с неограниченным кругом – воспреемником той самой массовой информации. – Опять, уже в который раз, его пренебрежительно игнорируют.

Конечно, располагая свободой и пользуясь ею свободно, можно и такое позволить. Но не значит ли всё это, что тут игнорируется и понятие рынка массовой информации? Ведь без этого товара на его площадке ровным счётом ничего не значат ни тиражи, ни распространение. Какие бы казённые формулировки ни закрывали «отсутствия наличия» главного, самого в данном случае существенного предмета, введённого в употребление не по чьей-то прихоти, а – по одному и тому же закону.

Можно понять осторожность, которую в советском периоде надо было проявлять закрытым военным предприятиям, обозначая выпускавшиеся на них транспортёры, гаубицы или танки «гражданскими» теплицами или сковородками. Но даже в таких отчаянных обстоятельствах («раскрываемое» предстояло так упрятывать от общества, чтобы никто не замечал его тотального антиизобилия в розничной продаже) не принято было под продукцией понимать её количество (тиражи). Это были именно теплицы и сковородки – изделия. Работавшие на таких предприятиях, когда они давали подписку о неразглашении тайны, даже бывали инструктируемы, что в семье или в других подобающих случаях о профильности участков, цехов и т. д. – мест их работы – им нужно говорить («раскрываться») как о производствах товаров народного потребления. «Помнили» – о потребителе! – А чего же теперь, после величайшего игрища антинародного и уже сломанного государства в прятки с народом всем нам понадобилось обозначать не что-то из тайного или полутайного ряда, а – удостоенную гарантии свободы массовую информацию, то есть – продукцию самую что ни на есть открытую для всех, – обозначать другим, совершенно не подходящим для неё понятием – тиражом? Ведь у него по отношению к понятию массовой информации и смысл-то вовсе не предметный, не субъектный, а только – предикативный. Достойно ли называть это цивилизованным правотворчеством?

Законодатель тут явно ломился в открытую дверь, как то бывает при возникновении опасности. А чего же следовало бояться? Ясно, что самого товара – массовой информации. Точнее – «внутренней» содержательности этого понятия. Смело взятое для манипулирования в законе, оно вскоре вызвало устойчивое недоверие у лоббирующих чиновников. Им никак не могло нравиться то, что массовая информация, «заложенная» в обычный производственный оборот, должна обозначать не осязаемую и наглядную вещь, а совсем другое – бестелесное и невидимое. Выражаемое как информативность, как «чистая» информация. Которая в медиа-индустрии хотя и должна существовать в определённой «упаковке» или форме (в виде текста, изображения, звука, издания, кассеты, тиража наконец), но как понятие содержательности, «овеществления» мыслимого существует ещё и как таковая, никуда не удаляясь от общества.

Нельзя сказать, что её «как таковую» закон полностью мог обойти. Не что иное как информативность выпадает в «осадок» от хорошо всем знакомого термина «вещание». Только вся беда здесь в том, что ему предваряется тираж без тиража в начале и невнятный неограниченный круг в качестве адресовки. По которой нет потребления.