Последний жених

Меган взялась за поручень и поставила ногу на первую ступеньку. Алекс словно онемел. Ему казалось, что внутри него бушует смерч из чувств и слов, а все вокруг, в том числе и его внешняя оболочка, замедлило свой ход. Невидимые путы сковали его. Алекс силился разорвать их, но они прочно держали своего пленника…

Вот Меган уже поднялась на вторую ступеньку, и протяжный гудок поезда призвал ее поспешить. Где-то над ее головой маячит встревоженное лицо усатого проводника, которому хочется, чтобы упрямая пассажирка побыстрее очутилась в своем купе. А еще выше, над вагоном и крышей перрона, пронзительно голубеет знаменитое английское небо, которым он так восхищался. Меган уедет, и ему придется слагать стихи разве что об этих воздушных облаках на яркой лазури небосклона.

Да на что ты годишься, Алекс Бэрринджер! – энергично воскликнул кто-то внутри него. Ты слабак и слюнтяй, раз даже любимой девушке не можешь сказать то, что должен сказать. Она холодна и высокомерна? Пускай, настоящего мужчину не остановит хлипкая стенка приличий. Ты все ей скажешь, и она тебя выслушает, нравится ей это или нет!

Все это с молниеносной быстротой промелькнуло в голове Алекса. И не успела Меган поставить ногу на следующую ступеньку, как крепкие смуглые руки обхватили ее талию и резким рывком сняли со ступенек и поставили обратно на перрон.

Два голоса – возмущенный Меган и умоляющий проводника – слились в один возглас.

– Что вы себе позволяете?! Мисс, мы отправляемся!

Меган попробовала освободиться, но справиться с Алексом было невозможно.

– Вы мне все кости переломаете, – дернулась девушка, – я дышать не могу!

Железная хватка на ее талии чуть ослабла. Меган понимала, что все это неслыханная глупость, что Алекс перешел все границы и что если она немедленно не сядет в вагон, поезд уйдет без нее. Но сил для решительных действий не было. Руки Алекса не просто не давали ей сдвинуться с места, они лишили ее всякой воли к сопротивлению. Раньше Меган считала себя человеком, способным гордо бросить вызов всему миру, но сейчас ей почему-то хотелось выкинуть из головы все мысли о гордости и просто уткнуться носом в крепкое плечо Алекса.

Девушка медленно подняла на него глаза и внезапно поняла, что сейчас произойдет то же, что и в спальне Алекса, границы вселенной расширились или, наоборот, сузились до голубых глаз Алекса. Сердце Меган трусливо рухнуло в пятки, а в груди сладко заныло. Она не слышала ни криков проводника, ни все убыстряющего стука колес, ни прощального гудка поезда. Губы Алекса шептали непривычные, завораживающие слова, и Меган уже ощущала их вкус на своих губах. И когда наконец, не в силах больше противиться соблазну, Алекс принялся нежно целовать девушку, Меган осознала, что была полной дурой не потому, что вернула ожерелье Алексу, а потому, что сбежала от него.

Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда поезд уже исчез вдали. Алекс растерянно посмотрел на пустой перрон и пробормотал:

– Боже, Меган, твой багаж…

Меган оглянулась. Что с ней произошло? Только что она собиралась домой, ждала отправления поезда… А сейчас все еще стоит на платформе Чаринг Кросс и… обнимает Алекса Бэрринджера!

Меган всхлипнула и уткнулась носом в плечо Алекса. Что такое багаж по сравнению со смятением, наполнившим ее душу! Вернуть чемодан будет проще простого, а как разобраться с мужчиной, который всю ее жизнь перевернул с ног на голову?

Эпилог

В Локерхарт Вэлли долго не могли решить, какой из двух слухов невероятнее – то, что наследник миссис Траут оказался миллиардером, или то, что он женится на Меган Гилберт, бывшей экономке «Вереска». Когда же выяснилось, что это вовсе не слухи, а чистая правда, изумлению деревенских жителей не было предела.

– Все-таки существует в жизни сказка, – сентиментально вздыхала миссис Спарк, продавая очередному покупателю мыло или спички. – Этакое счастье Меган Гилберт подвалило, поверить невозможно!

– А я с самого начала подозревала, что к этому дело идет, – утверждала Агата Моллест. – Недаром он меня все время о Меган расспрашивал.

В глубине души Агата по-черному завидовала Меган, не находя в ней ни ума, ни красоты, ни обаяния, одним словом, ничего, что могло бы понравиться мужчине.

Но обиднее всех было, конечно, юным жительницам Локерхарт Вэлли, особенно Лили Вандемир. Она чувствовала себя несправедливо обойденной. Алекс Бэрринджер не просто казался ей принцем, он им и был, однако в принцессы себе выбрал не прелестную английскую розу Лили, а сухую колючку Меган. Как тут можно было говорить о каком-либо вкусе у мужчин?

Впрочем, как справедливо заметила ее подруга Джерри Хоукс, «ведь есть еще и любовь!»

* * *