Скинув вещи и засунув их в чёрный пакет, я кое-как забрался в ванную, что мог принимать только стоя и задёрнув ширму, врубил душ.
Вода ударила тёплым напором по коже, а я, упёршись руками в кафель, подставил затылок струям воды.
— Ну, Алекс, — я тяжело выдохнул, сплёвывая воду. — Надо было чертовски постараться, чтобы две красотки тебя за мужика не считали, а остальные и того хуже. Ненавижу тебя за такие виды. Но и спасибо, тоже можно сказать.
На часах было шесть вечера, когда я нацепил чёрные спортивные штаны и такого же цвета толстовку с капюшоном, начиная походить на пережравшую тучу, вышел из своей комнаты и, скрепя ступенями, стал спускаться на первый этаж.
Уже в прихожей из маленькой гостиной послышался возмущённый голос Ники:
— Круглый, мать твою, я же тебя просила взять побольше жратвы и не спускаться вниз. Ко мне сейчас подруги придут.
— Мне что в окно прыгать? Чтобы из дома выйти. — Пытался я надеть кроссовки.
— Что? — высунулась из гостиной Ника, что была одета в лёгкий топ и коротенькие шорты. — Ты куда собрался? Ты ещё, что вчера Арина купила, не сожрал.
— Отсюда не видать, — наконец-то я справился с обувью, подхватывая с пола рюкзак. — Не боись. До девяти меня точно не будет.
Я шагнул к двери, открывая её, вышел на улицу.
Путь моей лежал за район, где стоял мой дом, и располагался весьма большой и даже, можно сказать, дремучий парк.
Идя по вечерним улицам, я старался не замечать, как люди косятся на меня, а так же на мой герб.
Было слегка прохладно, и я наслаждался прогулкой, хоть в таком теле это было весьма непросто.
За эту неделю я уже свыкся с мыслью, что мне здесь жить. Даже заинтересовался магией. Ведь это было невероятно. Конечно, заинтересованность пришла только после шока.
Магия открывала в этом мире море перспектив и возможностей, а я до кучи был ещё аристократом, правда, пусть и отлучённым. Но и это поправимо. А поправить это надо. Мало ли я захочу вторую жену, когда верну себе своё стройное и раскаченное тело и, моё второе я оживёт.
Да и, чего греха таить. Я не такой, как был Алекс. Меня не устраивает быть квашнёй и размазнёй. Я это уже один раз доказал, когда в моей прошлой жизни меня пытались сломать и свести с ума. Я адаптировался и выстоял, да в придачу научился многим крутым вещам и узнал много нового. И всё это поможет мне начать новую жизнь в этом мире.
Алекс ничего не хотел менять и возвращать, что было его по праву. Теперь же это моё и я хочу вернуть всё.
Остановившись на пару секунд, я достал из рюкзака дневник Туманова, и пошёл дальше, читая про то, что значит быть жнецом.
Путь до парка занял у меня практически час, ведь скорость моя была чуть выше, чем у черепахи. Не, можно было идти быстрее немного, но отдышка — это зло.
Парк же встретил ухоженной аллеей с лавочками и фонарями, но я туда не пошёл, а свернул на тропинку, которая скоро закончилась на маленькой полянке с пепелищами от костров и мусором.
Дальше я уже пробирался просто словно по лесу, пока не вышел на средних размеров поляну, что была скрыта от всеобщих глаз.
Это место я облюбовал два дня назад, и сделал своим тренировочным лагерем.
На одном дереве были примотаны скотчем, на разной высоте, толстые пачки газет. В кустах валялся стальной прут, что я упёр со стройки неподалёку. У этих же кустов лежала прикаченная сюда массивная покрышка. Да вроде пока и всё. Не обжился ещё полностью на местности.
Кинув у массивного дерева рюкзак, я пошёл в центр поляны, махая руками, разминая суставы. Выполнять пока большинство упражнений, которым научил меня Яков, я не мог. Было тяжело. Так что, слегка размявшись, потрясся жир по всему телу, я стал выполнять медленно комплексы ушу, что, кстати, тоже весьма выматывали и спускали с меня с три пота.
Но тело должно привыкнуть к движениям, это и разминка, и отработка движений, и наработка мышечной памяти. Короче, одна польза от этого.
Время бежало, а я за два часа раз тридцать отдыхал на колесе. Тело болело безбожно, а пот лил ручьём, от чего я тренировался уже в одной майке.
Стоя перед деревом, на котором были накручены газеты, я без фанатизма наносил удары руками и ногами. Осуществляя отработку и постановку, а также набивку конечностей и при этом дышал как загнанная в мыле лошадь.
— Руки и ноги не сводит. Тело не болит. — Чуть ли не хрипя, повторял я одно и то же, практически уже обнимаясь с деревом.
Время уже было позднее и тёмное, так что светом мне служила луна и звёзды, что, кстати, довольно-таки ярко светили.
Нанеся очередной вялый удар кулаком, я вздрогнул от разносившихся в дали невнятных тихих криков и взрывов петард.
— Веселится кто-то, — я устало упёрся лбом о ствол дерева. — Мне бы так.
Крики же стихли, как в принципе и взрывы петард, а вот вместо этого послышался быстро приближающийся шум хруста веток и шуршания кустов.
Шум нарастал и я, отстранившись от дерева, повернулся насовсем уже близкий звук ломающихся веток.
В этот момент из темноты кустов выскочило нечто похожее на человека и зарычало, а я заорал от страха в унисон с непонятной хренью.