Последний знаменный

— Как вы не видите, это же безумие, — убеждал их Роберт. — Цыси обманывает себя надеждой, что варвары поверят, будто она не имеет контроля над «боксерами».

— Она права, считая, что в Китае мало войск варваров, — настаивал Жунлу.

— Да поймите, они вызовут столько войск и кораблей, сколько потребуется! — воскликнул Роберт.

— Ее величество окончательно решила закрыть все представительства европейских государств в Пекине, — начал Чжан Цзинь. — Она давно считает их присутствие оскорблением для династии.

— А если они не уйдут добровольно? — Маньчжурский генерал и старый евнух молча переглянулись. — Тогда нам остается только уповать на милость Божью, — заключил Роберт.

— Ты слишком все драматизируешь, — сказал Чжан Цзинь, когда они сели обедать в его доме. — Варвары в свое время поняли, что династия не может нести ответственность за тайпинов. И тогда они выступили на стороне династии, помогли подавить восстание. Почему бы им не сделать это теперь?

— Отец, это было сорок лет назад.

— Что такое сорок лет? Тайпины развернули борьбу одновременно и против варваров, и против маньчжур.

— Перед нами новое поколение. Варвары лучше изучили Китай, чем сорок лет назад. Они лучше познакомились с Цыси. Вы считаете, варвары не ведают о данных наместникам инструкциях не препятствовать «боксерам»? Как они могут не знать, что эти приказы поступили из Пекина? А что думает Юань Шикай по этому поводу?

— Маршал Юань всего лишь провинциальный наместник, — заметил евнух. — Ему не положено иметь собственное мнение.

— Вы подразумеваете, что он тоже против подобной политики?

— Он выполняет приказы. — Чжан Цзинь уставился на зятя. — Что ты намерен делать?

— Я должен все обдумать.

— Тебе следует вернуться в Шанхай и заняться делами Дома Баррингтонов, ее величество разрешила тебе защищать себя.

— Я бы это сделал и без ее разрешения. Но если вы не против, отец, мне бы хотелось остаться в Пекине еще месяца на два. Здесь я могу быть более полезным, чем в Шанхае. Надо только отправить пару писем.

Хелен вошла в кабинет своего мужа Муррея Скотта. Вид у нее был взволнованный. За пятнадцать лет замужества она прекрасно изучила вспыльчивый характер мужа и отлично знала, что он терпеть не может, когда его беспокоят, особенно во время составления проповеди. Муррей, хотя выучился бегло писать по-китайски, однако до сих пор устная речь давалась ему с трудом, и в связи с этим приходилось тщательно подбирать слова проповеди, чтобы; их легче было произносить.

Однако дело, с которым она пришла, казалось ей слишком важным, чтобы ждать, пока он закончит. Муррей поднял голову от стола и хмуро взглянул на жену:

— Что случилось, женщина?

— Принесли почту. Я получила письмо от Роберта.

Муррей Скотт усмехнулся:

— Опять семейные проблемы? Уж не родила ли Твоя сестра очередного полукровку?

Хелен вспыхнула: сколько раз она уже себя ругала за то, что раскрыла ему тайну! Сдержав эмоции, чему отлично научилась за годы замужества, она спокойно объяснила:

— Все гораздо серьезнее. Ты слышал об ихэцюанях?

— Об Обществе кулаков справедливой гармонии? Да, я слышал о них. Это псевдорелигиозная секта с побережья.

— Роберт пишет, что они превратились в довольно влиятельную политическую силу и распространили свою деятельность по всей стране. По его данным, участились нападения на европейцев.

— Боюсь, моя дорогая, европейцы сами накликают на себя беду вызывающим высокомерием.

— Я знаю, — согласилась Хелен. — Но теперь стали нападать и на миссии. Роберт предлагает нам вернуться на побережье. Временно соединиться с семьей, пока все не успокоится.

— Ты меня удивляешь, — заявил Муррей. — Тебе слишком хорошо жилось, и в этом твоя беда. Все эти годы тебе слишком хорошо жилось.

Хелен недоуменно вздернула брови, затем взглянула на голый деревянный пол, стены, единственным украшением которых были богословские брошюры, и свое собственное платье, штопаное-перештопаное десятки раз. Это ей-то слишком хорошо жилось?! Как член семьи она получала долю дохода от Дома Баррингтонов, однако Муррей не позволял ей тратить эти деньги на создание в их доме уюта и комфорта.

— Мы приехали сюда не для того, чтобы нежиться в роскоши, — обычно говорил он. — Мы приехали, чтобы служить Богу. — Теперь он заявил: — Наша миссия самая спокойная, а новообращенные — добрые и работящие люди. Здесь, в верховьях Хуанхэ, мы оградили себя от суеты, царящей на побережье. И вот ты предлагаешь все бросить и бежать только оттого, что твой брат испугался какого-то незначительного религиозного движения язычников?

— Роберт волнуется за нашу безопасность, — отрезала Хелен. Муррей не имел права обвинять кого бы то ни было в самонадеянности. — Он пишет, что «боксеры» появились повсюду и в таком удаленном месте, как наше, мы можем попасть в беду.

— Итак, ты предлагаешь собрать вещи и уехать. А что будет с домом, который мы здесь построили? Что будет с новообращенными? Ты хочешь бросить их на произвол судьбы?

— Новообращенные поедут с нами. А что касается дома... разве у нас все здесь дом?