Последствия

Проснувшись в пятом часу, Слава наощупь нашёл тумбу Коли. Беззвёздное с серыми облаками небо чернело, Луна потухла, но свет фонарей, отражаясь от небольшого покрова снега, часть которого уже выдул ветер, озарял комнату, и сквозь её темноту синели силуэты кроватей. Пошарив в верхнем ящике тумбы, мужчина ухватил тюбик зубной пасты и, не задвигая доски, подкрался к Клавдию. Вымазав на лике короля не связанные композицией узоры, Слава вернулся к Коле, слегка, будто по неосторожности, задел горлышком о его руку, оставив неяркий след. Интерн подсказал, как лежал тюбик, и, вернув его на точное место, Слава, бесшумно задвинув ящик и от напряжения испугавшись чахнувшего Коли, но проверив не проснулся ли мужчина, убедился в его бесчувственности, на носочках допрыгал до своей кровати и уснул, для большей правдоподобности впечатлений утра.

Как Слава и Интерн себе представляли, Клавдий, как только проснулся, нашёл обидчика. До обхода был скандал. На этот раз, в отличие от предыдущих, когда его слова ставились под сомнение, у короля были самые правдивые и беспрекословные доказательства шалостей Коли. Слава вскочил от визга Клавдия и тут же ринулся к центру событий, разворачивающихся между кроватью Коли с сидевшим на ней хозяином, протирающим заспанные глаза, так как на этот раз, по его утверждениям, он «провалился в сон», из-за чего не по обыкновению проснулся ни первым, и стоявшим около неё королём. Остальные «небуйные», кроме Лизаветы, той удавалось спать, с мест наблюдали за сценой. Слава подсел на край кровати Петра Семёновича, положив руки на её изголовье. Клавдий возмущался грозно и даже гневно, что выглядело пугающе…

«Со вчерашней выходкой Славы это всё равно сравнить нельзя.»

… но Коля, по прошлой тактике, пытался отбиваться около полу часа, после чего, снова сев на кровать, он, повышая голос, вскакивал, додумав о том, что вина его очевидна, выдвинул в оправдание идею о лунатизме. Клавдий не утихал и, заметив капитуляцию врага, добил мужчину едкими фразами, при которых говорящий должен улыбаться, но в этом поступке, как выразился король, «…была задета честь и предано сомнению величие…», он только больше злился. Улыбался же Слава. Эта коварная идея пришла к нему за несколько минут до исполнения, во сне, и, рассказав её Интерну, получил восхитительный отзыв и сразу претворил её в жизнь. Спустя час король не утихал, сцена всем надоела, а Слава насторожился из-за показавшихся ему необычными голосов, слышавшихся за дверью.

– Ну полно. Ты ребёночка до слёз довел. – ввернул Слава, когда Клавдий остановился, вдыхая воздух, и, пересев на кровать Коли, приобнял мужчину, положил его голову себе на плечо и накрыл её рукой.

В горячке король не заметил того, что компаньон сидит в сантиметре от него, и повернулся, встревоженный от неожиданности его вставки.

– Но он…

– Да, виноват, но раскаивается. Ты же принимаешь свою вину? – обратился Слава к Коле, отстраняя того от себя, но всё ещё придерживая за плечи.

– Да. – шмыгая носам и икая, промямлил мужчина.

– И понимаешь, что это свинство, а также подло с твоей стороны.

– Да.

– И если хочешь выразить недовольство зазнавшемуся Клавдию, то надо говорить в лицо при всех, ну или одном свидетеле.

– Да. – Коля понял не весь смысл, вложенный Славой.

– Пётр Семёнович, упокойте ребёнка, я не умею.

Слава отодвинул от себя мужчину, его место занял готовившийся прийти на помощь, из-за чего быстро вставший, Пётр Семёнович, а сам, повелительно развернув Клавдия, увёл его.

– Пусти, запятнано теперь ведь наше имя.

– Да, да, в прямом смысле кстати. Тебе лицо не жжёт?

За тот час до пробуждения, Клавдий уткнулся лицом в подушку, так он, заметив белое пятно с вкраплениями красного и синего, дотронулся до лица и, нащупав на нём ещё сильнее размазанную смесь, не додумался её смыть и побежал искать виновного.

Слава повёл короля в душ.

– Придумал, как достанешь карту? Нет? Ну да у меня план. – затараторил мужчина в коридоре, не уступая ответу Клавдия. – Это образ. Детали сам додумаешь. Павел Анатольевич сначала подходит к Коле (надо ему для красоты кличку придумать, но после), потом к Петру Семёновичу, потом к тебе. Значит его карточка предпоследняя. Ты кровать уже заправил? Расправь. Но только не просто, а с предлогом: допустим, тебе стало холодно, и ты ввернулся в одеяло. Когда Павел Анатольевич придёт, одеяло должно лежать неровно, со складками и буграми, но натуральными. Он положит все карты на кровать, твою возьмёт в руки. Ответишь на пару вопросов, потом я его отвлеку, а ты вытащишь карту и засунешь под одеяло.

– И пусть так будет, но

Рядом есть другие пары глаз,

Что с ними делать, если они в нас

Уставятся непреклонимо?

– Я отвлеку всех. – ответил Слава, оглядывая поворот коридора.

– И как, позволь узнать?

– А если я скажу, ты так не удивишься. Эмоции должны быть натуральными, а играть ты не умеешь. Ты быстро спрячь карту, а потом на меня посмотри.

– Да пусть деяньям нашим сопутствует удача!

– И без неё справимся. – посчитал долгом отозваться Слава, считавший судьбу и то, что её нельзя изменить, мифами.