Последствия

– Василий Иванович, мне кажется, я простыл. – шмыгая носом, прохрипел физик, поворачивая к военному. – Я пойду, в кабинете время отсижу.

– Знаем мы таких. Ну-ка, подойди.

Когда Василий Иванович присмотрелся к Славе, потрогал его лицо, горячее и холодное одновременно, согласился и отправил его в кабинет.

– А вот и я! – отрекомендовался мужчина, открыв дверь.

– Закрой, закрой, дует. – замахал на него сидевший на столе Василия Ивановича Интерн.

– Не скучал?

– Слегка пришлось. А ты почему так рано. Или вас уже отпустили.

– Я, как видишь, заболел. – с той же болезненностью, что и Василию Ивановичу, прохрипел Слава, на что Интерн рассмеялся.

– И там, знаешь, тоже скучно. Мы с Ипполитом говорили.

– Вот только не вздумай от Лизы отказываться.

– И не собирался. Но, он всё ещё так пренебрежительно ко мне относится.

Слава нашёл свой вещевой комочек и начал переодеваться.

– А я тебе говорил, что он тебя не простит.

– Говорил, говорил… Но не буду же я у него прощения просить. Фу, как это мне вообще в голову пришло.

– Может через Лизу уговорить.

– Если так, то он меня ещё больше возненавидит.

– Почему возненавидит. Это слово крайней степени. Скорее ты ему будешь неприятен.

– А я так не хочу! И нас рассорить, я тоже не намерен, и их между собой. И вот твой план был флиртовать с ней. А он вместо того, чтобы с ней поговорить, начал меня под пресс загонять. – тараторил Слава, нервничая так же из-за рук, застрявших в рукавах рубашки.

– Я откуда знал, что ты ей вправду понравишься.

– Кто бы сомневался, конечно, я понравлюсь.

– А Павла Анатольевича, ты уже решил списать?

– Если он скотина, то именно он и сработает на нас.

– Стоило усложнять себе дело ради «чувств» студентишки. – брякнул себе под нос Интерн.

«Говорить какую роль в планах Славы играет главврач? Или нет? Намекну так, Слава хочет, чтобы в момент смерти Лизаветы студента не было рядом, и он как можно дольше не знал об этом. А как и зачем, додумаете сами, не знаю только, будет ли время упомянуть разгадку далее.»

– Если сделал, значит стоило. Надо…

К этому моменту и подоспел Павел Анатольевич. Он забежал в кабинет и, в спешке оглядываясь, заметил складывавшего форму в шкаф Славу. Врач выпрямился – ворвался он со сгорбленной спиной и на согнутых коленях.

– Неожиданная встреча, Павел Анатольевич. Если ты к Василию Ивановичу, то тебе на улицу, и я бы рекомендовал одеться потеплее, сегодня холоднее вчерашнего вечера.

– Я именно к тебе…

– Как приятно быть таким популярным. – засмущался Слава, опёршись плечом о шкаф и поставив носок одной ноги на другой, приняв неустойчивое положение.

Павел Анатольевич подошёл к мужчине и засунул руки в его карманы.

– Вы опять. Ну я не такой, уж извините. Да хватит, что ты делаешь! – возмущённой взревел Слава, толкая врача и сам начиная подать, но успев выставить одну ногу назад.

Павел Анатольевич потряс его карманы, в поисках таблеток, но, убедившись в их беспредметности, вытащил руки.

– Если будете продолжать эти домогательства, я заявление напишу!

– Где?

– В полицию, в полицию.

– Где таблетки, которые ты подсыпал Николаю?

– В сумме год и двадцать дней, или шестьсот двадцать тысяч, это я с твоими ложными обвинениями посчитал. – поправляя вывернутые карманы, подняв голову и посмотрев на главврача из-под век, осадил Слава.

– Смейся над соседями. Я знаю, что это ты сделал, и с Геной то же. – продолжал дознаваться Павел Анатольевич.

– Итак, первое – вы, не предоставляя доказательств, обвиняете меня в серьёзном преступлении, второе – делаете это на почве личной неприязни, третье – я к пострадавшим ненависти не питал, и последнее – я этого не совершал!

«Интерн, записывай и его, как он меня утоми.» – мысленно добавил Слава.

– Зачем ты ходил сегодня на сестринский пост? – приглушив тон, но не напор, спросил врач.

– Поговорить. А с тобой всё хорошо. Ты сколько тут уже работаешь. Я знаю, что достаточно много. Не могло ли это отразится на твоём здоровье. Работа захватывает человека, а иногда становится его частью. Может быть это твой случай? С Колей и Геннадием я связан так же, как и большая часть госпиталя. Сходи к жене, пусть тебя она, как психолог, выслушает, полечиться может придётся.

Павел Анатольевич не мог ни за что в мыслях зацепиться, в добавок на него давила невозмутимость Славы и он, хотя и перебирал в голове вопросы, сказать ничего не мог, и начал сомневаться в обдуманности совершённого поступка, который обличал его нерешительность, и если бы именно Слава ввёл двух людей в кому, то главврач начал понимать, что ставил и себя под удар.

– Ты, может быть, что-нибудь не досказал? – устав молча предугадывать то, что мог бы сказать Павел Анатольевич, пренебрежительно предположил Слава.

– Есть ещё…

– Я слушаю.

– Не сейчас.

Павел Анатольевич растерялся и вышел из кабинета.

– А долго ждать? – прокричал ему вслед Слава.

– Чёрт! – воскликнул Интерн и побежал к Славе.

– Где? – подпрыгнув, метая взгляд по кабинету, удивлённо воскликнул мужчина.

– Он…он посмотрит запись с камер в изоляторе.

– И? – равнодушно, будто сам не мог вспомнить, зачем Павел Анатольевич мог намереваться это сделать, заявил Слава.