Последствия

Коль вновь она не повторится. – раскрыв глаза до физического предела, возмутился король и к словам примирения вернул их в изначальное состояние.

– Простите и благодарю за оказанное доверие. Королева…

– Не королева. – возразила женщина.

– Прекрасная Гертруда – роза райских садов —

Как много лун ты будешь отрекать свой титул?

Преданный тебе как дар венчания со мной. – нежно взмолил Клавдий.

– Король, прошу прошения, что смею перебить вас, но я бы хотел просто познакомиться с вашей женой. Завтрак через пять минут. – посмотрев на часы поторопил Вячеслав Владимирович.

– Ты прав, как скоро ранний пир.

Гертруда, буду я настойчив всё же.

Он к нам с благим намерение прибыл.

Исполни нашу волю.

Криво улыбнувшись, женщина возвратила на свою физиономию холодный взгляд.

– Рад познакомится, Гертруда.

– Руку не пожму. – отвергая протянутую ладонь мужчины, грубо отказала королева.

– Как пожелаете. До встречи.

– Прощаемся. Но не на долго. – добавил Клавдий вслед перешедшего на свою кровать Вячеслава Владимировича.

«Голова начинает болеть от их слов. Но в отличие от Клавдия, Гертруда не говорит стихами. Да и для королевы из «Гамлета» она слишком немногословна, не соблюдает старинные манеры. Но всё же они все…большая их часть открытые, приветливые. Остаётся надеяться, что это не та доброта, которую создают для расположения к себе незнакомого человека.» – обобщил знакомства Вячеслав Владимирович.

Процедуры первого дня

Пролежал Вячеслав Владимирович на кровати до того, как красивый человек неизвестной квалификации, с Павлом Анатольевичем Давыдовым – главным врачом госпиталя, по совместительству курирующий «Небуйную» – упитанным, но не толстым, с чистым цветом безэмоционального лица, вскользь улыбавшейся физиономией, проводивший утренний обход, объявил о начале завтрака. Первым выбежал Коля, за ним проследовал Клавдий под руку с Гертрудой, студент и немая, Божки и старики, процессию замыкал Вячеслав Владимирович. Петляя по коридорам, поднявшись на третий этаж, и так же продолжив поворачивать за каждым углом, «небуйная» добралась до столовой – светлого помещения со множеством пустых, не занятых мебелью пространств. А вся меблировка состояла в следующем: три вытянутых стола, по каждой стороне которых протекали скамейки; каждый предмет, за исключением посуды и столовых приборов, был прикручен к поверхности, на которой располагался. Дырка, окаймлённая одной из стен, служила местом выдачи готовых блюд и являлась первым остановочным пунктом.

– Благодарю. Дитя распробует пусть первым. – отказался от предложенной ему тарелки Клавдий в пользу Коли, взяв вторую.

Остальные молча перенесли подносы на конечный пункт – стол, главу которого занял король, слева от него села Гертруда, которые, после недолгого ожидания Коли, пережёвывавшего пищу, удостоверившись в её безопасности, последними поступили к завтраку.

– Почему здесь только мы и вон те ребята? – быстрее сокомнатников расправившись с пресной кашей, сваренной на воде, и тонкими блинами, спросил Вячеслав Владимирович, севший недалеко от конца скамьи, рядом со студентом.

– В столовой всегда едим только мы. Ну и иногда те, кто ведёт себя хорошо – не дерётся и подобное. Эти здесь уже вторую неделю. – с набитыми щеками выговорил молодой человек, указав на соседний стол.

– А почему одного из них не перевели к вам, если они нормальные, по здешним меркам?

– К нам переводить нельзя. Они у нас не были, а назначены были сразу же в обычные. Но от нас к ним попасть можно.

– И если меня переведут в обычную, то в нашу я снова перевестись не смогу? – дождавшись, когда студент перестанет жевать, предположил Вячеслав Владимирович.

– Ты сможешь – ты сначала в нашей был. Но вот сколько там просидеть придётся, я не знаю.

– Никто не пробовал?

– Пока я здесь – нет.

– А откуда тогда знаешь, что можно обратно? – подловил его Вячеслав Владимирович, изредка поглядывавший на соседний стол.

– Клавдий сказал.

– А он откуда знает.

– Он здесь дольше всех. Может быть, сам так делал. – студент преступил к блинам. – Есть всего три типа комнат: «Небуйная», такая во всём госпитале одна, и обычные. – отодвигая тарелку к центру стола и погружаясь в волновавшую его структуру нового места обитания, вдумчиво слушал объяснение студента после недолгого промедления Вячеслав Владимирович. – Ещё есть одиночные. Если слишком большую перепалку устроил, сотрудника ударил или сбежать пытался, то туда на три месяца – так здесь наказывают. Но в нашей лучше всего, отношение к нам другое, более мягкое.

– А тем, кому в столовую ходить нельзя, еду в комнаты приносят?

– Да. Я бы сказал камеры. Вот у нас комната: окна, кровати двигать можно, тумбы – почти гостиница. Нет, санаторий. А в обычных всё к полу прикручено, вместо тумб один маленьких шкаф на всех, окно одно, с решётками. А в одиночных, говорят, вообще, как в тюрьме.

– Студент. Давай… будем друзьями. Ты открыт к общению со мной, а я тебя легко понимаю. Ты понимаешь, что я хочу сказать? – неуверенно выпуская слова, в уместности которых он сомневался, предложил Вячеслав Владимирович.