Последствия

Она пытается понять, что это значит. Капитан Антиллес здесь? На одном из имперских разрушителей? Случилось и впрямь что-то серьезное. И внезапно она оказалась в самой гуще событий. Опять.

– Вот оно, – бросает Теммин.

– Что? – переспрашивает Норра.

– Выражение лица, когда ты готова в очередной раз меня разочаровать.

– Теммин, прошу тебя. Это очень важно.

– Да уж знаю. Сразу заметно, когда для тебя что-то важно, ты тотчас же срываешься с места, бросая на произвол судьбы нас, ничего не значащих неудачников.

С этими словами он ныряет в боковой проход. Норра устремляется следом, но ее сын дергает за рычаг с другой стороны…

Между ними с грохотом захлопывается дверь.

Интерлюдия. Салукемай

Семейный ужин в доме Таффралов. Во главе стола – патриарх семьи, Глен. Слева от него – Уэбб, старший из двух братьев, широкоплечий, с округлым животиком и коротко подстриженными, как у отца, волосами. Справа – младший, Дэв, чуть ниже ростом, худощавый и растрепанный.

Все молчат, но тишину нарушают громкий скрежет ножей по тарелкам, стук ложки о миску, скрип ножек стульев о деревянный пол старого фермерского дома. Снаружи в стеблях свистит ветер и доносятся крики летящих на восток птиц.

– Передай бобы, – подает голос Дэв. Уэбб бросает на него взгляд. – Пожалуйста.

Уэбб берет тарелку и уже начинает протягивать ее, как замирает и тут же ставит обратно. Челюсти его двигаются туда-сюда, перемалывая на зубах семечки.

– Поверить не могу, что ты вернулся, – бросает Уэбб, словно выплевывая слова. – Ты, немытый любитель поцеловать гуаламью задницу.

– Что, не можешь прямо сказать, как ты ко мне относишься? – фыркает Дэв.

Глен молчит, словно бесстрастный судья, глядя на них через стол.

– Что ж, скажу. Получай. Уйдя из дома и связавшись с повстанцами, этими проклятыми террористами, ты предал семью. Как будто они какие-то борцы за свободу, а не… а не преступники, которыми на самом деле являются!

Дэв со звоном бросает вилку и нож:

– Они не террористы. Они начинали как движение сопротивления, но теперь они законное правительство, Уэбб. И реальная сила на их стороне. – Он вытирает губы салфеткой. – Дни Империи сочтены.

Внезапно Уэбб вскакивает, опрокинув стул:

– Следи за своим языком. То, что ты только что сказал, – измена.

– Это ты следи, – возражает Дэв, оставаясь сидеть. – Да и какое тебе дело до Империи? Тебя выгнали из Академии, а до этого над тобой издевались как могли.

Уэбб выпячивает грудь:

– Благодаря им я стал лучше.

– Благодаря им ты превратился в злобное ничтожество.

– И этот слизняк еще смеет называть себя моим братом?

С этими словами Уэбб бросается к Дэву через стол. Но он уже основательно набрался коджа-рома, а его брат трезв как стеклышко. Дэв ловко отскакивает, и Уэбб врезается в стену, повалив пустой стул.

Но даже пьяный, Уэбб все равно опасен. Он замахивается на Дэва, и оба падают, осыпая друг друга ударами и ругательствами. Наконец Глен откашливается, берет миску с овощами и с размаху швыряет ее об стену. Миска с грохотом падает на пол, по стенам и потолку разлетаются листья салата.

Братья поднимают головы, словно застигнутые врасплох свистосвиньи.

– Сядьте, оба, – командует Глен, откидываясь на спинку стула. – Живо.

Его дети послушно подчиняются.

– Папа, он первый начал… – начинает Дэв.

– Не слушай эту вероломную обезьяну, папа, – прерывает его Уэбб.

– А ну тихо! Похоже, вам крайне необходимо преподать урок. Я уже стар, и вы оба появились на свет позже, чем мне бы хотелось. Я считал себя одиночкой, простым фермером, пока не встретил вашу мать – да упокоят звезды ее душу. – Он прикладывает ладонь к сердцу и закрывает глаза. – Так что я кое-что повидал на своем веку.

– «Мне пришлось ползти к зданию академии на четвереньках сквозь грязь и колючки, а горные медведи отгрызли мне обе ноги…» – издевательски бормочет Уэбб.

Глен направляет на него нож:

– Хватит нести чушь, парень, пока я не исполосовал твою шкуру сухим стеблем!

– Извини, папа, – бурчит Уэбб.

– А теперь слушайте. На круги своя возвращается то, что мы уже проходили. Прежде миром правила Республика, и так будет снова. На какое-то время наступит всеобщая радость, и все будет тип-топ, но потом кто-то опять решит, что знает, как лучше. И Новая Республика – или Самая Новая Республика, или Республика Этой Недели – будет жестоко их подавлять, а те, с лучшими, по их мнению, идеями, станут отважными повстанцами, Республика превратится во врага, и все повторится в очередной раз. – Глен потирает глаза. – Я достаточно стар, чтобы помнить те времена, когда Республика погубила себя сама. Ее не захватила Империя – она сама стала Империей, медленно и постепенно, не за одну ночь, но за годы и десятилетия. Спелый плод всегда вкусен, но он не может оставаться таким вечно. Любой плод сгниет на ветке, если провисит достаточно долго. Не забывайте об этом.

– Папа, – говорит Дэв, – в этот раз все будет иначе.

– Он выбрал свою сторону, – заявляет Уэбб. – А я – свою.