Последствия

— А больше вы ничего не хотите? — рычит Боргин. Когда-то, в бытность молодым горным бароном на спутнике Севаркоса, ему не раз доводилось драться. Конечно, с тех пор он постарел и погрузнел, но он все же бросается вперед, врезаясь головой прямо в лоб Джинтара…

Из глаз его сыплются искры, и он падает, больно ударившись копчиком. Кто-то протягивает ему руку, но он отталкивает ее.

Джинтар морщится от боли, на лбу у него уже проступает синяк. Боргин чувствует во рту вкус крови.

В его поле зрения появляется расплывчатый силуэт Карса. Моргая, Боргин смотрит на пирата, который почесывает щетину на подбородке, крутя пистолет на бедре.

— Давай обсудим. У тебя в задней стене есть ремонтная панель, через которую можно попасть в вентиляционный канал, ведущий к покоям губернатора Адельхарда в главной башне. Нам нужно открыть эту панель. Если дашь нам код — мы будем только рады. Не дашь — придется нам действовать самим. — Карс зловеще ухмыляется. — И рады мы точно не будем.

— Бандиты! Негодяи! Преступники!

— Ладно, — вздыхает Карс. — Рорна?

Он кивает, и деваронка с силой бьет Боргина кулаком в бок. Тот блеет и размахивает руками, но Джинтар хватает его за запястья и заламывает их за спину. Боргин чувствует, как его руки суют в какой-то матерчатый мешок — может, в носок. А затем слышится треск клейкой ленты, обматывающейся вокруг его запястий.

— Линара! — кричит он. — Линара, помоги!

Но подружка лишь смотрит на него, словно разочарованная мать на непослушного ребенка.

— Я могу чем-то помочь? — спрашивает она у Карса.

Усмехнувшись, пират швыряет ей моток клейкой ленты.

— Почему бы не заткнуть ту вонючую дыру, которую он именует ртом?

— Линара, я же всегда хорошо к тебе относился! — протестует Боргин. — Мы же любили друг друга. Не смей со мной так поступать! Я тебя накажу! Я накажу всю твою семью! Я перестану давать им ссуды и нашлю на них коллекторов, и…

Она заклеивает ему рот лентой, но на этом не останавливается, обматывая его голову раз, другой, третий. Похоже, ей это нравится.

— Мммф! Мммф! — что означает: «Император вам всем головы оторвет».

Карс кивает, и из задней части квартиры доносится звук дрели. Повстанец подносит к губам наручный коммуникатор:

— Скажи Лоботу, что придется действовать жестко.

— Если этого богача начать пытать, он наверняка выдаст код, — тихо говорит деваронка. — Неплохое было бы развлечение. — Она по-звериному скалится.

— Нет, — отвечает пират в сторону от коммуникатора. — У нас особые инструкции. Никаких таких штучек. Все должно быть чисто. Альянс подобных методов не признает, и прочее бла-бла-бла. — Он снова подносит ко рту запястье. — Да слушаю я, слушаю. Скажи Лоботу, чтобы ждал с группой вторжения. И пошли сообщение Калриссиану: мол, мы почти закончили и он может перевести кредиты… — Он внезапно замолкает. — Нет, знаешь что? Скажи ему, что эту работу мы делаем бесплатно. За счет заведения. За ним и его приятелями из Новой Республики будет передо мной должок. Обязательно это подчеркни. И немалый.

Погань. Погань!

Джинтар снова приседает рядом с Боргином:

— Ты выбрал не ту сторону, Бор. Ты так и не понял, что Галактика — нечто большее, нежели один-единственный человек.

Глава тридцать пятая

Бледно-голубое небо постепенно сменяется темнотой космоса, превращаясь в сплошную черноту. Для Рей космическая пустота обычно несет покой и умиротворение, давая минуты передышки и позволяя ощутить как собственную малость по сравнению с масштабами вселенной, так и могущество, благодаря которому ты что-то значишь в просторах космоса.

Но сейчас никакого умиротворения она не испытывает.

Ибо в черной бездне впереди свирепствует война — жестокая, без какого-либо изящества и спокойствия. С одной стороны — тройка звездных разрушителей, выпускающих залп за залпом в атакующую флотилию повстанцев из пяти кораблей. Каждый из них меньше разрушителя, но не менее силен. А между ними — похожий на стаю ночных птиц целый рой кораблей, обменивающихся огнем. Некоторые ярко вспыхивают и, вращаясь по спирали, уходят в сторону, словно запущенные веселящимися детьми фейерверки.

— Как у нас дела? — спрашивает Слоун у Морны, кусая губы.

— Ползем понемногу, — отвечает пилот.

— Хоть бегом, хоть ползком — доставь нас домой!

* * *

Коммандера Агейт бьет дрожь.

Для нее в этом нет ничего необычного — ее всегда трясет в начале любого сражения. Отчасти виной тому потрепанные войной нервы, отчасти — мощная доза адреналина, которая пронизывает ее, словно ударившая в корабль молния. В течение многих лет она пыталась это скрывать, принимала лекарства, чтобы у нее не дрожали руки, старалась оставаться в одиночестве в первые мгновения боя. Она не могла позволить, чтобы кто-то увидел ее в гаком состоянии. Дрожь — признак слабости. Но в конце концов она поняла, что на самом деле это признак смелости. И не важно, что по этому поводу думают другие.

Так что сейчас она дрожит, ибо это вполне естественное состояние для воина, командующего солдатами.