Последствия

– Я настояла на том, чтобы Кит взял самую страшненькую, какую только можно найти, и теперь у него настоящая страхолюдина. Обязательно в самое ближайшее время пригласи переводчицу Льюиса на чай и хорошенько ее рассмотри. Если она хоть чуточку привлекательная, добейся, чтобы он ее уволил.

Сама мысль о том, что какая-то другая женщина может добиваться внимания Льюиса, странным образом подействовала на нее утешительно, ведь если Рэйчел и была в чем-то уверена, так это в том, что ее муж никогда не попадется на такой крючок.

– Ты должна взять все в свои руки. Я бы никогда не позволила Киту отделаться от меня фразой вроде “У меня впереди трудные дни”. Что там такого, о чем нельзя рассказать? Стребуй с него все детали. И не отступай, пока не получишь свое. Я вот всегда в курсе, что там у них происходит. Знаешь, технике допроса Кит научился у меня.

– Ему нравится работа?

– Говорят, у него очень хорошо получается. Он терпеливый. Думаю, это важно. Из меня бы дознаватель не получился.

– А ты все ему рассказываешь?

– Все, что ему нужно знать. – Миссис Бернэм подмигнула, убрала губную помаду, поджала губы, почмокала ими и откинулась на спинку сиденья. – Не беспокойся. Твои секреты в надежном месте. Ему из меня ничего не вытянуть.

Легче не стало. Еще не рассказав ничего важного, Рэйчел уже казалось, что она выдала слишком много о себе и муже, открыв простор для всякого рода предположений и домыслов.

– У нас нет секретов. У нас все хорошо. Будет хорошо.

И тут Сьюзен Бернэм посмотрела на свою спутницу так, как взрослый смотрит на ребенка, объявившего, что сейчас слетает на Луну, туда и обратно.

Магазин для семей британских военных располагался в аккуратном, совершенно целом двухэтажном доме возле Альстера. По пути туда “фольксваген” миновал здание оперы, от которого остался лишь фасад, и кинотеатр “Астра”, где днем крутили “Генриха V” с Лоуренсом Оливье – на английском, а вечером того же “Генриха V” с тем же Лоуренсом Оливье – на немецком. О чем сообщали две одинаковые афиши.

– Через час, Эрих, – сказала миссис Бернэм, когда они остановились перед магазином. – Zurьck in einer Stunde.

Навстречу им брела группа немок с плакатами на груди. Сначала Рэйчел подумала, что женщины против чего-то протестуют, но, подойдя ближе, увидела, что к плакатам приклеены фото мужчин – мужа, брата или сына – и написано, кто это, а также адрес и просьба сообщить хоть какую-то информацию о пропавшем без вести. Внимание Рэйчел привлекло лицо на первом плакате. Мужчину звали Роберт Шлосс, он работал кассиром. На голове обыкновенная пилотка. Очки в оправе. Линия подбородка и открытое выражение лица напомнили ей Майкла. Ей вдруг захотелось узнать больше об этом человеке. Узнать все. Контактный адрес…

– Bitte? – Немка с надеждой посмотрела на нее. – Haben Sie ihn gesehen?[36]

Рэйчел оторвала взгляд от плаката и посмотрела на женщину. Элегантная шляпка удерживалась на голове завязанным под подбородком шарфиком, но загнутые вверх поля придавали ей сходство с капором, и в результате женщина выглядела как крестьянка. Отчаяние в ее глазах мешалось с надеждой, что Рэйчел каким-то непостижимым образом узнала что-то о ее пропавшем муже и приехала сюда именно для того, чтобы сообщить хорошие новости.

– Haben Sie ihn gesehen? – повторила немка.

Миссис Бернэм решительно взяла Рэйчел за локоть.

– Конечно нет! Lassen Sie sie in Ruhe![37] – Она отмахнулась от женщины в шляпке и пробормотала: – Не забывай, они охотятся за нашими мужчинами.

Миновав то, что в обычной жизни было бы парадным входом, они прошли к неприметной боковой двери. Посторонний никогда бы не подумал, что входить в магазин надо через эту дверку. Закрашенная витрина не позволяла ничего рассмотреть внутри.

– Считается, что немцам лучше не видеть, что там есть, чтобы не знать, чего они лишены, и не завидовать, – объяснила миссис Бернэм. – А по-моему, от этого только хуже.

Рэйчел согласилась. Прятать – только дразнить прохожих. Уж лучше открыто признать, что товары, лежащие за стеклом, недоступны большинству горожан и что, как бы ни утверждала обратное Контрольная комиссия, в зоне существует двойная экономика: одна – для проигравших, другая – для победителей.

– Знаешь, что я думаю на самом деле, – продолжала миссис Бернэм. – Я думаю, Контрольная комиссия хочет, чтобы немцы считали, будто мы богаче, чем оно есть на самом деле. Вопрос чести – страна-победитель должна выглядеть могущественным богачом.

Содержимое магазина лишь подтверждало эту циничную точку зрения. Непроницаемой для взглядов витриной британцы прикрывали не роскошь, не богатство, а их отсутствие. Приведись немцам заглянуть сюда и увидеть предлагаемый ассортимент, они немало удивились бы его скудости и, возможно, задумались о том, как может управлять ими страна, которая едва кормит себя саму.