Последыш

— Олимп будет вызван мною на бой и убит. Как победитель я собираюсь поглотить стаю Куги, вернее, поставить над ней выбранных мною смотрителей.

Толпа взорвалась. Но ее гомон казался слишком слабым и бессильным по отношению к скале, об которую разбилось. Матай и глазом не повел. Ника сглотнула. Он так уверено говорил о смерти Олимпа, что стало жутковато.

— Я протестую! — Олимп вскочил, задыхаясь. — Это моя стая! Никто не смеет лезть и указывать, как мне ею управлять!

— Можете посовещаться, — Матай не отреагировал на крики. — Я совещаться смысла не вижу. Стая Куги перестает быть автономной и переходит под мое руководство до тех пор, пока мы не вырастим нового альфу Куги, которого примет стая. Всех желающих оспорить мое решение жду с визитом на своей территории.

Матай усмехнулся и неспешно пошел прочь. Ника тут же вскочила с места, охрана сгрудилась вокруг нее. Олимп что-то кричал в ярости, как и раскрасневшийся, вспотевший Крауфранц, но безрезультатно.

— А Мария? — шепнула Ника, оказавшись за пределами зала и сжимая рукав Матая.

— Поедет с Барсом. Позже ты сможешь ей позвонить или связаться по скайпу.

Все лучше, чем отправить сестру к Куги.

— Она не может поехать с нами?

— Не сейчас. Пусть познакомится с Барсом. Должно пройти время, если мы хотим забрать ее обратно в стаю, иначе решение Комиссии может быть оспорено. Мне, в общем-то, наплевать, я бы и спрашивать их не стал, но тут замешана ты и твоя сестра, и потенциально наши будущие дети, значит, предпочтительно действовать по закону.

Уже в машине Ника вдруг вспомнила подробности происходящего на Комиссии, словно посмотрела кино со стороны.

— Откуда ты знаешь про роды? — прошептала она. — Про смерть от родов?

— Я отправил в твою стаю проверку.

— Когда?

— Вчера, сразу, как ты рассказала. До этого я тоже занимался расследованием, но не очень плотно, ждал, пока ты сама расскажешь о прошлом. Хотя стоило действовать и все узнать самому.

— Как узнать?

— Очень просто. Однажды ты проговорилась, что боишься умереть от родов. Также вы проговорились, что сироты и что многие женщины умирают. Выходит, ваша мама умерла, иначе такой травмы бы не осталось, причем умерла при родах. Я сделал выводы, что рожать у вас в стае было опасно.

— Да! Третьего помета никто не переживал, — сглотнула Ника. — Мама умерла в третий раз.

— Я отправил людей узнать, почему так происходит.

— И что ты узнал?

— Ника, в среде оборотней уже давно существуют способы, ограничивающие количество щенков в помете. При беременности оставляют только один-два сильнейших зародыша. Разве ты не заметила, как много вокруг одиночек, у которых нет братьев и сестер? Наши щенки бегают компаниями, но они все из разных семей, из разных пометов. Роды давно не представляют для наших самок опасности. Некоторые самки заводят и по десять детей, только не за раз, не за год-два, как требовал Олимп, а по одному в несколько лет. И все они в обязательном порядке наблюдаются у доктора, тогда все отклонения можно вовремя установить и исправить. Обычно смерть при родах — это просто износ организма. Судя по вашей стае, это изнурительная работа, нехватка витаминов, медикаментов и медицинской помощи.

— И мама бы была жива… — прошептала Ника.

— Да, — кивнул Матай. — Если бы ее вовремя доставили в больницу, она была бы жива. Как и остальные ваши женщины.

Ника закрыла глаза, чтобы не заплакать.

— Значит, со мной ничего не случится? Ты не будешь заставлять меня рожать?

— Нет, конечно, обещаю. Мы заведем щенков, когда ты перестанешь бояться и будешь готова. Первый помет будет из одного — первые роды самые сложные. Потом — сколько сама решишь.

— Ясно.

Горе выбило вчера Нику из колеи, ей казалось, время после исчезновения сестры пролетело, как один миг, но альфа успел кого-то отправить на проверку, найти стаю…

— Ты знаешь, где наша деревня? — прошептала Ника.

— Да. Все знают. Просто никому не было интересно, что там происходит, стая и стая. Пару среди них никто не чувствовал, как и я, дружбу тоже не водили. Олимпу удавалось оставаться в тени.

— Ты его убьешь?

Матай усмехнулся, снова галантно взял ее руку и поцеловал.

— Я убью его, волчонок. И того общипанного петуха, который на тебя облизывался, тоже.

— Крауфранца? — Ника покраснела, вспомнив, как показала ему, что наслаждается сексом с альфой.

— Его. Что вас связывает?

— Он хотел взять меня замуж.

— А ты?

Глаза альфы опасно прищурились.

— Меня не спрашивали!

— Отвечай, ты хотела, чтобы он тебя трахнул? — раздался резкий рык. — Когда вы жили рядом и он смотрел своими маслянистыми глазками? Хотела его?

— Ты дурак! — разозлилась и крикнула Ника в ярости, выдирая свою руку.

Она отвернулась к окну и надула щеки, но злость не находила выхода. Надо же, что придумать — она хотела Крауфранца! Ника зло покосилась на альфу, но тот улыбался.

Опять, что ли, специально доводит, подумала Ника? Впрочем, какая разница? Она подалась к нему, залезла на колени, судорожно обнимая за талию и крепко прижимаясь к груди.

— Я люблю тебя. — Прошептала Ника. — Я люблю тебя.

— Ты моя? Только моя?

— Да, я твоя, — безропотно согласилась Ника. — Только твоя. А ты?