Последыш. Книга III

— Значит, взяли, — констатировал Бармин, совершенно проигнорировав слова жены и ее тон. — Тогда так. Ты, Хельга, скоренько идешь на передовой командный пункт в Медвежью башню. Будешь вместе с Портновым и Кержаком оборонять замок. Елена и Мария образуют тандем и поработают, если потребуется, мобильным комплексом ПВО, но находятся поблизости от меня. И, если мне придется покинуть замок, они идут со мной, а ты Хельга, если что, уходи в подземелья и дуй прямым ходом на ту сторону реки в Темный бор, и ради всех богов, не рискуй понапрасну! Идет?

Женщины спорить не стали, и через минуту все были уже заняты делом. Мария пошла в спальню, чтобы оттуда позвонить отцу и в свои замки в Полоцке и Витебске. Край, конечно, не близкий, но, если арендовать частный самолет, то двадцать-тридцать бойцов могут быть в Череповце уже через три-четыре часа. А что касается князя Северского, то, даже если существует запрет на вмешательство, пусть хотя бы выяснит, с чего вдруг император дал врагам Ингвара отмашку именно сейчас, да еще и с такой неспортивной форой. Ну, а если захочет и сможет помочь в обход запрета каким-нибудь воинским контингентом, вообще хорошо. Сам Бармин тут же отправил телеграмму Федору Северскому-Бабичеву. Помощи, разумеется, не просил, слишком далеко жил его брат, но все же предупредил, чтобы, если потребуется, подстраховал их отступление из графства. Иди знай, как сложатся обстоятельства.

Ольга тем временем вышла в гостиную, ей надо было позвонить в Надозерье. Там тоже можно было мобилизовать человек двадцать дружинников, и лететь им из Гдова ненамного дальше, чем из Полоцка. Елена же взялась обзванивать Варвару, которая, как на зло, уехала третьего дня в замок Устье[90], и гостившую, на счастье, у матери Дарену. Глинскому Ингвар решил не звонить. Сам узнает. От сына или от дочери, но в ближайшие полчаса узнает. Решит вписаться, «you're welcome»[91], ну а на нет, как говорит народная мудрость, и суда нет, хотя в этом случае стоит набить князю морду, пусть и задним числом. Сам же Бармин связался с Хазарским станом, а затем позвонил в Рысий кром. Ответила какая-то незнакомая женщина, представившаяся, как Чичак бат Сарах[92]. Сказала, что сигнал тревоги получен, и крепость готовится к отражению атаки.

Что ж, хазары действовали быстро, и это хорошо, потому что как раз во время разговора с Чичак, по телетайпу пришло оповещение о третьей группе воздушных целей, идущей со стороны Онежского озера через Вытегру. И значит, вскоре эта эскадрилья, — семь бортов, — попадет в зону действия хазарского ЗРК «Птицелов».

«А кстати, — сообразил Бармин, — откуда информация о воздушных целях, если армии приказано не встревать?»

Ларчик, впрочем, открывался просто. Как сообщил штаб, это, оказывается, им подсобили новгородцы. У них станция слежения в Кондопоге, а оттуда далеко видно.

«Не побоялись! — отметил он мысленно. — Не забыть, послать новгородцам на станцию ПВО бочку коньяка. Такая помощь на войне дорогого стоит».

И как раз в этот момент, прикидывая, кого потом отблагодарить, а кому припомнить плохое «в 6 часов вечера после войны»[93], Бармин осознал, что действует совсем не так, как можно было бы ожидать от семидесятилетнего профессора психиатрии. Ушла, — и, скорее всего, навсегда, — неуверенность, свойственная всем слишком много думающим людям. Он больше не анализировал впустую, не растекался привычно «мыслью по древу», а действовал. Принимал решения, отдавал приказы и делал это быстро и обдуманно. Не боясь последствий, не воображая себе всякие ужасы, не запугивая самого себя.

«Быстро и решительно, — определил он свой модус операнди. — Но я подумаю об этом как-нибудь потом, когда не надо будет бороться за свою жизнь».

И Бармин вернулся к насущным делам, но то, что ему так неожиданно открылось, он конечно же не забудет. Придет время, и он проанализирует ту новую личность, что возникла на месте прежней, потому что нынешний Ингвар Менгден уже не Игорь Викентиевич Бармин. И дело не в имени и внешности, а в том, что это два совершенно разных человека.

Глава 7 (2)

Если честно, поначалу он сам себе не поверил. Слишком невероятным казалось ему предположение, что он настолько крут. Однако, чем дольше длилась эта ночь и чем больше становилось известно подробностей, тем отчетливее становилось понимание, что он все увидел правильно. На самом деле, задумка напавших на него сукиных детей была не бог весть какой мудреной, — одним словом, не Канны и не Фермопилы, — и, тем не менее, противник сумел создать вокруг Усть-Углы такой хаос, что защитники графства потеряли за деревьями лес. И все могло бы кончится совсем плохо, но Бармин все-таки разгадал план навязанного ему сражения. Вернее, это разбудивший его среди ночи Источник подсказал Ингвару, откуда исходит главная опасность. А зная, что предполагается атака группы боевых магов, Бармин определил все остальные оперативные направления, как второстепенные, и не ошибся.