Последыш. Книга III

Бармин начал умирать где-то в начале пятого. То есть, он заранее знал, что так все и случится, не знал только когда. А «когда», как на зло, оказалось гораздо ближе, чем он думал, и наступило еще до первых сумерек. Сначала он не понял, что происходит, но вскоре до него дошло: наступает час расплаты. В этот момент он находился на южной границе графства, но, почувствовав, как холодеют руки и ноги, как накатывает волна слабости, Бармин рванул назад. Наскоро распрощавшись с дружинниками, дожимавшими отступающих галичан, он «прыгнул» в Грязовец. Вроде бы, и недалеко, каких-то жалких сорок километров, но после перехода он почувствовал себя буквально опустошенным. Было желание остановиться, присесть и отдохнуть, но Ингвар знал, время на исходе, а потому «прыгнул» снова. Юровское — еще сорок километров, Аксеново — запредельные шестьдесят. Голова кружилась, мысли начали путаться, но ему надо было успеть в замок до того, как ухнет в омут беспамятства. Яковцево, Большое Назарово и, наконец, Шексна. Там он и упал. Силы кончились, и перейти прямо в замок уже не смог.

Однако Шексна — это, считай, отчий дом. Здесь все его знали и понимали все правильно. Поэтому очнулся он уже в замке. Лежал, судя по ощущениям, в своей собственной постели. Слабый, как больной ребенок, сухой, как почва в Рейстрек-Плайя в Долине Смерти[103]. Очень хотелось пить, но не было сил, чтобы об этом сказать. К счастью, кто-то рядом с ним умел читать мысли, потому что не успел он моргнуть, — а он, и в самом деле, моргнул, пытаясь открыть глаза, — как этот кто-то смочил его губы водой с какой-то явно лечебной кислинкой. А вот напиться по-настоящему не удалось. Попытка влить в него немного жидкости через носик поильника ни к чему хорошему не привела, поскольку Бармин сейчас не то, что пить, и кашлять не мог.

— Потерпи! — сказала где-то над ним Варвара. — От обезвоживания не умрешь. Мы тебе уже четыре часа вливаем физраствор и глюкозу.

Терпеть? А что, спрашивается, ему оставалось делать? Какой выбор?

— Я знаю, ты меня слышишь, — продолжила между тем Варвара. — Слышишь и понимаешь.

«Вот и еще один талант, о котором я раньше не знал, — отметил Ингвар. — Эмпатия? Телепатия? Еще какая-нибудь хрень?»

— Говорить ты сейчас не можешь, и это даже хорошо, потому что, фиг, меня заткнешь!

«Это точно, — согласился Бармин. — Придется слушать. Слушать и терпеть».

— Значит так, — Варвара еще раз смочила ему губы и явно села рядом с кроватью, — ты, Инг, идиот безмозглый! Жить надоело? Так это ты зря! Жизнь по-настоящему только сейчас начинается. У тебя, у меня, у всех. Даже у Дарены, будь она неладна! И ты не имеешь права спустить все это в унитаз! Герой нашелся! Берсеркер хренов! Не знаю, что за колдовство ты там сотворил, но по рассказу Маши и Ели догадываюсь, что ничего хорошего. А, если судить по твоему нынешнему состоянию, то это, вообще, что-то запредельное. Себя не жалеешь, так хоть нас пожалей! Куда мы без тебя? Мало того, что ты, Инг, любовь всей моей жизни, так нас без тебя просто перебьют всех. Вот, что ты должен уразуметь. Ты нас с Ленкой третий раз спасаешь, Ольгу и Марию — в первый, но сразу по большому счету.

«А вы, значит, не рисковали? Не дрались?»

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — словно, прочитав его мысли или, в самом деле, прочитав, продолжила Варвара. — Все верно, мы тоже дрались, потому что есть за что. Даже Дарена — сука драная, — и та опомнилась и взялась за ум. Ну, или ей Нестор мозги вправил.

Помолчала. Похоже, разнервничалась, вот и пришлось замолчать, чтобы отдышаться. А у Бармина появилось время сказать себе, что, во-первых, она права: не хрен строить из себя героя. А во-вторых, ему просто запредельно повезло, что он встретил таких женщин, как Варвара, Ольга, Мария и Елена. Если еще и Дарена подтянется, тогда, вообще, будет рай на земле.

— Переходим к новостям, — снова заговорила Варвара, и в следующие четверть часа Бармин узнал много такого, что, с одной стороны, приятно его удивило, а с другой — внушило отнюдь не осторожный оптимизм.