Послеполуденная Изабель

– Его возраст?

– Пятьдесят.

– Значит, он на четырнадцать лет старше тебя… а я на четырнадцать лет моложе.

– Случайность.

Я узнал, как они познакомились, – за ужином у общего приятеля.

– Знаешь это выражение – un coup de foudre? То, что вы, американцы, называете: с первого взгляда. Так произошло у нас с Шарлем на том ужине. Через несколько недель он ушел от жены, нашел нам квартиру.

– Ты все еще любишь его?

Она нахмурилась, недовольная прямотой моего вопроса. Но все равно ответила:

– Да, моя любовь к Шарлю никуда не ушла и по-прежнему глубока.

– Тогда зачем делать это?

– Жизни нужно много пространств, много закутков.

– Например, с молодым неженатым мужчиной вроде меня?

– Почему такой сердитый тон?

– Я никогда не думал об этом как о закутке. Как об удобстве.

– И я тоже. Просто пыталась объяснить, что…

– Образно говоря, я – помещение. Куда можно зайти, получить то, чего хочется, не заморачиваясь обязательствами, а потом уйти, закрыв за собой дверь…

– Сэмюэль, прошу тебя…

– Просишь что? Принять твой «рационалистический» подход к тому, что между нами?

– И что же между нами?

– Любовь.

– Ты путаешь страсть с любовью. Страсть – это то, что мы чудесным образом создаем вдвоем. Я тоскую по этим часам, проведенным вместе. По твоим прикосновениям. По тому, как чувствую твое желание, твою потребность во мне. И, надеюсь, ты так же чувствуешь мое желание, мою потребность в тебе.

– Ты – все, чего я когда-либо хотел.

– Но ты так мало знаешь обо мне.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У нас с тобой нет повседневной жизни.

– Потому что ты регулируешь наши встречи. Два раза в неделю, два часа, не больше.

– Я замужем. У меня есть повседневная жизнь с кем-то другим. Жизнь, которую я не собираюсь разрушать. Ты ведь никогда ни с кем не жил, не так ли?

Я отрицательно покачал головой, сознавая, что моя неопытность в таких вопросах вот-вот всплывет передо мной зеркалом, в котором проступит капризный мальчишка-любовник, переступающий множество границ. И самая важная из этих границ – желание большего, в то время как у меня и так уже много всего с Изабель. Это часто бывает в делах интимных. Их никогда нельзя просто свести к эротическому наслаждению друг другом. В какой-то момент они приобретают больший смысл. И требуют привязки перспективы будущего; страсти ради страсти становится недостаточно. Мне еще предстояло выработать эту насущную человеческую потребность в обязательстве и обладании. Здесь Изабель намного опережала меня.

– Когда у тебя в конце концов появятся семейные отношения, ты увидишь, как изменится ваша совместная жизнь. Независимо от того, насколько глубока любовь, рано или поздно приходит повседневность. Вы просыпаетесь рядом изо дня в день, изо дня в день. Страсть, которую вы когда-то испытывали друг к другу, утихает. Потому что теряет свою новизну, любовную горячность. И, если у вас есть дети…

– Почему у тебя нет детей?

– Это разговор для другого раза.

Она затушила сигарету, откинула одеяло, встала с кровати; ее гибкое тело, теперь так хорошо мне знакомое, освещалось каскадным пламенем свечи на маленьком столике, который служил обеденным. Она открыла дверь в крошечную ванную и сняла с крючка обычный серый махровый халат. Завернувшись в него, она объявила:

– У меня прием, на котором я должна быть меньше чем через час.

– Так ты хочешь, чтобы я ушел?

– Думаю, сегодня мы зашли слишком далеко.

– Под этим ты подразумеваешь, что я начинаю становиться собственником.

– Под этим я подразумеваю: если ты не согласен с тем, чтобы в установленных границах получать и доставлять удовольствие… если настаиваешь на том, что тебе «нужно нечто большее»… мне придется покончить с этим прямо сейчас.

Я заморгал в растерянности. Часто-часто. Я изучал ее лицо, наполовину скрытое от меня. На нем застыло выражение жесткое, напряженное, расчетливое. Внутренний голос прошипел: «Не вздумай потерять все это из-за своего глупого собственничества».

– Извини, – сказал я.

– Не извиняйся. В каком-то смысле это даже трогательно. Мило.

– Позволь мне сказать прямо: у меня нет реальной жизни вне этого.

– Ты здесь. В Париже. Живешь здесь.

– И у меня есть ты. Два раза в неделю. И это замечательно.

– Так оно и есть.

Я выбрался из постели. Подошел к ней. Обнял, распахивая ее халат. Снова крепко прижал ее к себе. Она отступила назад, запахивая халат.

– У меня нет времени, – прошептала она.

– Твое мероприятие в семь. Сейчас всего шесть.

– Это в восьмом округе. Мне понадобится полчаса, чтобы добраться туда на метро, и прежде еще полчаса, чтобы привести себя в порядок.

– Чтобы смыть все следы меня, нас. Он ведь будет там, не так ли?

– Ты имеешь в виду моего мужа, когда говоришь «он»? Шарля? Да, он будет там. Виновник торжества, получающий награду, – наш давний друг.

– Почему у тебя нет детей? – брякнул я, не успевая подумать. Вопрос вырвался выстрелом из дробовика.

Она провела рукой по глазам. Повернулась ко мне.