Послесловие к мятежу

Мы можем привести пример крайней экономической неэффективности, основанной на личной инициативе. В условиях "демократических реформ", как известно, расплодилась масса фирм. Множество людей вынуждены были оторваться от производительного труда и спешно осваивать бухгалтерский учет, основы экономики и науки управления, изучать закономерности фондового рынка, а главное — способы обмана государства и ухода от налогов… И это лишь плата за то, чтобы выйти на рынок и обнаружить там пространство, поделенное номенклатурными монополиями и терзаемое рэкетирами. При таком растратном механизме нельзя ожидать возникновения мало-мальски новых товаров, новых технологий, новых орудий труда. Множество мелких самоучек, вынужденных отбросить свое образование, не в силах создать экономическую эффективность. Они создают лишь обстановку экономической деградации, пустой суеты и никчемной растраты творческой энергии.

Лужков изобретает два вида капитала — производительный и паразитический. Первый работает по схеме деньги-товар-деньги, второй занимается перепродажами вроде деньги-сырье-деньги. Причем под «сырьем» Лужков понимает все, что можно присвоить и продать.

Для нас ясно, что сказанное нашим «теоретиком» к экономическим закономерностям никакого отношения не имеет. Есть форма обогащения, опирающаяся на прямой захват национального достояния, а есть производство товаров, услуг и знаний. Это ничего не меняет в схеме деньги-товар-деньги. Вот когда на место «товара» в эту схему попадают снова «деньги» или слово «власть» — действительно возникает паразитическая система, которая формально не противоречит ей (то есть, власти), а на деле является тем же способом захвата национального богатства, что так «эффективно» применила посткоммунистическая номенклатура. Уж здесь, Юрий Михайлович, предъявляйте претензии к своим уполномоченным банкам, да строительным монстрам, к своей воровской клике. То-то они жиреют, когда хиреет экономика!

Наконец, третий пируэт мыслей мэра — вокруг местного самоуправления. Опять тут кто-то из "литературных негров" пишет Лужкову полную дребедень.

Что такое местное самоуправление для Лужкова? Это избранный москвичами мэр и Городская Дума, "способные принимать самостоятельные решения, не обращаясь к федеральным органам власти".

Действительно, Лужков, получивший свой статус владельца всея Москвы прямо из рук Ельцина отнюдь не праведным путем, и Городская Дума численностью 35 человек, избранная в условиях подавления оппозиционных настроений ничтожным меньшинством населения (не более 12 % москвичей) — вот и все «самоуправление» десятимиллионного города. Сам Лужков немало потрудился, чтобы реальное самоуправление, доступное гражданам, затоптать насмерть, а Гордума, избранная поперек всякого законодательства, с декабря 1994 и вовсе утратила всякие признаки представительного органа, постановив продлить свои полномочия еще на два года. Просто взяла и постановила. А что ей было беспокоиться, если в стране беспредел?

Если принять все сказанное во внимание, Лужков выглядит в одних своих утверждениях примитивным лжецом, в других — глупцом. Отмечая признание мэра в том, что все сказанное им перед студентами РГГУ есть "философия власти в городе Москве", можно заключить, что лишь в названии брошюры со стенограммой умствований Лужкова случайно попалась щепотка правды. Лужков действительно продемонстрировал предельный "Эгоизм власти", предельную ее некомпетентность и лживость по самому широкому кругу вопросов.

Добавим к этому крылатую фразу мэра: "Я бы мог завуалировать, мог бы сказать мягче, но я не привык облекать свои мысли в удобоваримые формы" ("Новое время" № 52 1996, с. 12).

И вот чем эта нелюбовь к удобоваримости кончается: "Лично себя виню, что несколько лет назад не увидел эту тенденцию страшного развала и не инициировал тогда же создания подобной организации (речь про движение «Отечество» — прим. авторов). Когда развалилась КПСС, я, как и многие, наверное, сказал себе: все больше никакие политические системы для меня не существуют, я делаю свое дело, и идеологии мне искать нечего. В России создался политический вакуум, который заняли гайдары, чубайсы и иже с ними. И мы оказались просто вынуждены заговорить о своей политической организации, потому что страну буквально нужно спасать. Сейчас нужно принимать меры не в режиме спокойных решений, сейчас требуются активные, неотложные "спасательные пояса"" (из выступления в г. Раменское, материалы пресс-центра ОПОО «Отечество», 1998).

В последних словах усматривается попытка уклониться от ответственности и заболтать свою прогайдаровскую, проельцинскую позицию. Мол, "на хозяйственной платформе" пребывал и ведать ничего не ведал. Ложь! Все ведал и сотрудничал с Кремлем, с самым отвратным ворьем, с душегубами и клятвопреступниками как никто — в этом была "философия московской власти" под руководством Лужкова.

* * *