Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Она спросила меня и о «Граппе». Одна из ее подруг обедала в моем ресторане, когда несколько недель назад приезжала в Нью-Йорк, и теперь не может забыть блюда, которые ей подавали. У меня не хватило духу сказать, что ресторан я тоже потеряла, потеряла свой единственный капитал, единственную опору, на которую могла рассчитывать. Вместо этого я улыбнулась и солгала, сказав, что взяла годичный отпуск, но через год мы с Хлоей вернемся назад. После этого я поспешно ушла, испугавшись, что не выдержу и, поддавшись искушению, попрошу телефон подруга миссис Зильберман, чтобы выведать у нее, что именно она ела, а также узнать, не было ли каких-нибудь недостатков: расслоившийся соус, комочки в поленте, непрожаренное мясо.

Боясь вновь встретиться с миссис Зильберман, я, перед тем как выйти на улицу, высматриваю из верхнего окна, стоит ли перед домом ее машина, или дожидаюсь Шабата. Вот и этим субботним утром я выждала, пока Зильберманы уйдут в синагогу, чтобы сходить в аптеку и купить что-нибудь от насморка. Последние дни Хлоя постоянно шмыгает носом, а прошлой ночью проснулась от сильного кашля.

Стоя в очереди в кассу, я замечаю, что сегодня в аптеке скидки на ирригаторы, и в последний момент кладу прибор в корзинку, вспомнив о том, что уже бог знает сколько времени не делала профессиональную чистку зубов. А Хлоя не была у педиатра с тех пор, как мы покинули Манхэттен, но я надеюсь, что купленное средство вылечит Хлою от простуды, а ирригатор сохранит мне здоровые зубы, поскольку я не собираюсь доверять местным врачам заботу о нашем здоровье. Иначе получится, что мы поселились в Питсбурге навсегда, а не приехали сюда погостить.

Когда я прихожу домой, Хлоя спит в своем манеже в гостиной, а отец и Фиона играют за кухонным столом в «Скрэббл» [33]. Во всяком случае, кажется, что играют. Перед ними лежит доска, но при этом отец читает роман, а Фиона склонилась над «Словарем для начинающих игроков». Когда я вхожу, оба поднимают голову.

— Хлоя давно уснула?

— Только что. Устала, бедняжка, — говорит Фиона, глядя в словарь.

— Она немножко поплакала, — говорит отец, — но Фи ее покачала на руках, и она уснула.

— Не забудь, что ты почитал ей книжку, дедуля, — говорит Фиона, отрываясь от словаря, чтобы выложить на игровое поле свои буквы. — Так, посмотрим. 3-А-Ж-И-… и «звездочка» вместо «М». Итого шестнадцать очков. Какой теперь счет? — Она сверяется с таблицей. — Хм, двести пятьдесят шесть против девяноста девяти. — Она смотрит на меня поверх очков. — Ваш папа выигрывает. Он мне даже словарем пользоваться разрешил и все равно выигрывает. — Она вздыхает.

Отец молниеносно выкладывает новое слово, заработав пятьдесят четыре очка. После чего он возвращается к своей книге — детективному роману Роберта Паркера.

Фиона вновь копается в словаре, что-то бормоча.

— Кси — это буква греческого алфавита, ми — нота. А что такое ас, ты, полагаю, сама знаешь, — говорит отец, глядя на Фиону. На его лице нет и тени улыбки. Как могла я не заметить за все эти тридцать восемь лет, что мой отец — невыносимый сноб?

— Что вы, мистер Всезнайка, откуда мне знать. И ты все время используешь слова из двух букв, — говорит Фиона и оборачивается ко мне. — Кто бы мог предположить, что «эс» — это слово?

— Это название буквы «С», — говорит отец.

— Ну надо же! Не понимаю. Если нужна буква, так и пиши букву.

Оба вздыхают.

Воспользовавшись тем, что Хлоя спит, я тащу свои покупки наверх. Я собираюсь повесить ирригатор возле раковины, но выясняется, что для этого мне понадобится дрель и крепления. Тогда я говорю себе, что не хочу будить Хлою, хотя она спит внизу, а я нахожусь под самой крышей. Я убираю прибор обратно в коробку, кладу ее на крышку унитаза и валюсь на кровать. Сама мысль, что нужно повесить ирригатор, приводит меня в полное изнеможение.

Сверление дырки и крепления подразумевают определенные обязательства. Я слишком долго снимала жилье и прекрасно знаю, что стенки не сверлят там, где не собираются задерживаться. Мы живем в доме отца уже шесть недель, и, если не считать того, что я записала Хлою на занятия в Центре еврейской общины, я не сделала попыток обжиться здесь. Не повесила ни одной картины, не распаковала ни одной коробки, а теперь трясусь при мысли о том, что в ванной нужно повесить ирригатор. Чего я жду? Знака свыше, что теперь моя жизнь здесь?