Послевкусие: Роман в пяти блюдах

— Кормить людей и набивать свой карман — это совершенно разные вещи. Первое — дело благородное, а второе поощряет обыкновенное обжорство, и больше ничего, — говорит Рената.

— Послушайте, — вставляю я, — никто не говорит о том, чтобы открывать ресторан для обжор. Во всяком случае, парни из Вегаса об этом не говорили. Хотя я точно не знаю.

Я рассказываю Майклу и Ренате о том, как в четверг явилась некая таинственная личность из «FedEx» и вручила мне билет первого класса до Нью-Йорка на самолет компании «USAir», квитанцию на оплаченный номер в отеле «Трамп Сохо» и официальное с виду письмо от синдиката ресторанов «Эй-И-Эль», в котором меня приглашали на встречу в субботу утром. Больше я ничего не знаю ни об этих людях, ни об их ресторанном синдикате.

— А с каких это пор, — спрашивает Майкл, — кормление людей и обогащение стали взаимоисключаемы? Что сейчас нужно Мире? Вернуть себе «Граппу». Все остальное приложится. Если ей при этом удастся разбогатеть, ну и ради бога. Будем считать это профессиональным риском.

— Аминь, — говорит Рената, поднимая бокал рислинга. — За возрождение деловых связей, — добавляет она, повернувшись ко мне. — Не хочу опережать события, но мне кажется, тебе понадобятся мои услуги, когда ты вновь станешь распоряжаться «Граппой».

В это время официант ставит перед ней блюдо с мидиями, и Рената сразу откладывает несколько штук на мою тарелку для хлеба.

— О… конечно, но… постойте… я не… в смысле, я еще ничего не решила. Встреча состоится только завтра. Я еще не готова…

— Сделай милость, — перебивает меня Майкл, — просто дай нам знать, как идут переговоры. Понимаешь, мы бы тоже вложили некую сумму в этот синдикат, если, конечно, ожидается солидная прибыль.

Рената приподнимает бровь.

— Я всегда хотел иметь собственный ресторан, — робко поясняет Майкл. — Ты же мне сама говорила, что это неплохая идея.

— Теоретически — да, но ты забыл, что итальянцы не ведут дел с людьми, которые им не нравятся. А Джейк мне не нравится, не говоря уже об этой… cagna.

— Тише, девочка, — с улыбкой говорит Майкл. — Обожаю ее за то, что она такая верная, — говорит он мне и треплет Ренату по щеке. — Но если мы немедленно не сменим тему, моя дорогая Рената устроит акт старой доброй l'agita. Ну как, — спрашивает он, подмигивая, — неплохо учат в моей дорогущей школе?

Рената что-то бурчит по-итальянски.

— Мира, — просит Майкл, — лучше расскажи нам о Питсбурге. Рената говорила, что ты занялась писательством? Не знал, что у тебя есть литературные способности.

Несмотря на то что Майкл просто старается быть вежливым, от этого вопроса я прихожу в ужас. Ведь Майкл редактор, да еще занимается кулинарной литературой. И поскольку в Питсбурге я взяла на себя роль чего-то среднего между Бобом Вудвардом и Фрэнком Бруни, я чувствую себя, скажем так, ребенком, которого поставили в угол.

— Ну какое там писательство. Я просто составляю рецепты разных блюд. Честно говоря, я их просто записываю, если вы меня понимаете.

— Да, но вести еженедельную колонку не так-то просто.

Майкл бросает на меня восхищенный взгляд, и у меня не хватает духа сказать, что я всего лишь придумываю и проверяю на себе рецепты и что, по словам Энид Максвелл, я не в состоянии составить текст, который можно было бы написать даже на бумажном пакете.

— А когда ты вернешься в Нью-Йорк, ты продолжишь заниматься литературой? — спрашивает Рената.

Я еще ни разу не думала о том, чтобы бросить свою колонку. Или о том, где я буду жить и в какие ясли водить Хлою. Я еще не думала о великом множестве самых разных вещей. Оказывается, все это время я думала только о «Граппе» и Джейке, и не обязательно в этой последовательности. Внезапно мне становится жарко. Я беру стакан с водой и осушаю одним глотком — официант мгновенно наполняет его снова.

— А знаешь, я считаю, что ты могла бы писать и после того, как войдешь в синдикат, — говорит мне Майкл, когда мы переходим к кофе и десерту. — А что, неплохая идея. Ты сама говорила, что редакторша предложила тебе хорошенько встряхнуть кулинаров сонного Питсбурга. Мира, большинство домашних кулинаров — и не только в Питсбурге — боятся того, что профессионалам кажется вполне естественным. Скажем, приготовление пищи они рассматривают как некую необходимость или просто тяжелую работу. Например, Рената, — говорит он и легонько похлопывает ее по плечу.

— Эй, это еще что? Я обожаю готовить! — говорит Рената и хлопает Майкла по руке, когда он тянется к ее лимонному суфле.

— Рената, любовь моя, ты прекрасно разбираешься в продуктах. У тебя отличный вкус, ты знаешь, где в Нью-Йорке можно купить самые свежие и лучшие продукты. Я бы сказал, что никто не знает этого лучше тебя, но скажи, когда в последний раз ты стояла у плиты?

— Divino[42], — говорит Рената, закрыв глаза и пробуя суфле. Затем кладет ложку суфле на мою тарелку, не обращая внимания на мои слабые протесты. — А с какой стати я должна стоять у плиты, если можно пойти в ресторан и получить все в готовом виде?