Послевкусие: Роман в пяти блюдах

В своей прежней инкарнации это была небольшая, занюханная пиццерия; вернее, то, что у нас в Штатах сходит за пиццерию: забегаловка, где готовили пропитанные маслом и щедро политые соусом пиццы, которые почему-то любят американцы и которые не имеют ничего общего с настоящей итальянской pizza. По ресторанным стандартам кухня была маловата и нуждалась в капитальном ремонте, что сразу опасно отразилось на нашем бюджете и нашей платежеспособности.

На распродажах со складов и пожарищ мы накупили дешевых столов и стульев, стараясь не думать о том, что скупаем остатки чьего-то разорившегося бизнеса. Осенью и зимой столы, накрытые белыми скатертями, украшали художественно оформленные незатейливые бутылки из-под кьянти со свечными наплывами. Летом я ставила вазы с цветами, которые сама выращивала на крыше над нашей квартирой в металлических банках из-под томатов «Сан-Марцано», которые нам доставляли каждую неделю. Наша коллекция старых плакатов с изображением итальянских продуктов и вин временно перекочевала из квартиры в ресторан, и мы с Джейком решили, что она великолепно смотрится на фоне кирпичной кладки. Превращение убогого подвала в шикарную городскую тратторию заняло всего девять месяцев — на редкость короткий срок, в течение которого нам приходилось экономить не только каждый доллар, но и каждый пенс из тех, что удалось выклянчить у манхэттенского банка.

Через несколько месяцев после открытия «Граппа» была отмечена журналом «Gourmet» в колонке, посвященной «перспективным» ресторанам Нью-Йорка. Нам просто повезло: это был решающий момент, когда вы либо взлетаете наверх, либо идете на дно. Однако восторженный отзыв о наших блюдах мы действительно заслужили. Через день после того, как журнал появился в газетных киосках, во время ланча к нашему ресторану выстроилась очередь. К концу недели столики были зарезервированы на полмесяца вперед. Мы быстро начали богатеть; во всяком случае, уже под конец первого года мы смогли выкупить этаж над нами, переоборудовать кухню и расширить обеденный зал еще на одиннадцать столиков.

В первые годы работы мы переживали и нелегкие времена, как все рестораторы-новички, особенно те, что обосновались на Манхэттене. И все же нам удалось провести еще одну полную реконструкцию ресторана. Мы с Джейком жили нашей «Граппой», ели в ней и дышали ею. Мы твердо намеревались стать полной семьей, если дела у «Граппы» пойдут хорошо, однако с этим планом пришлось повременить — несколько рискованное с моей стороны решение, учитывая, что к тому времени мне было уже тридцать пять, а Джейку сорок. Нашим ребенком стала «Граппа», семьей — ее персонал.

В день своего тридцатисемилетия я решительно заявила Джейку, что пора подумать о ребенке, и в качестве доказательства привела впоследствии раскритикованную статейку из «Санди мэгэзин», в которой содержались данные о количестве успешных, но оставшихся бездетными бизнес-леди-за-тридцать, чей детородный возраст оказался гораздо короче, чем принято было считать. Джейк нехотя со мной согласился. Если подумать, наверное, в глубине души он тогда лелеял мысль, что мой детородный возраст уже миновал. Разумеется, я тут же забеременела.

Хлоя уже спит, когда я возвращаюсь домой с занятий по управлению гневом. Хоуп, наша няня и соседка снизу, говорит мне, что Хлоя уснула только после трех, так что не будет ничего страшного, если она поспит подольше.

Я разогреваю Хлое обед: мусс из телятины, пюре из грибов шиитаке, шпинат под сливочным соусом и, дабы слегка разбавить цвет и консистенцию, суфле из мускатной тыквы. Всё домашнего приготовления, заморожено и хранится в крошечных отделениях голубого пластикового контейнера для льда. Еще до рождения Хлои мы с Джейком решили воспитывать у нашего ребенка изысканный вкус к еде. Никаких «Хеппи милз», макарон с сыром и — боже упаси! — куриных палочек. Еду я готовлю Хлое сама, иногда по ночам, если мне не спится, смутно надеясь, что умение создать пюреобразную версию моих самых лучших блюд может отчасти восполнить мою, как мне кажется, сомнительную способность быть хорошей матерью.

Уже в семь месяцев Хлоя начала проявлять склонность к экспериментам с едой. Она ест решительно все. Джейк, разумеется, этого не знает. За те три месяца, что мы с Хлоей прожили одни, он практически ее не видел. Наверное, он даже не догадывается, что она уже ест твердую пищу. И поскольку он меня ни разу не спрашивал, я ему об этом не говорила.

Те несколько слов, которыми мы перебросились за прошедшие три месяца, касались исключительно работы: стоит ли переносить часы дежурства охраны; какие сезонные изменения ждут меню; и кому из нас звонить поставщику из-за того, что молодые артишоки в последний раз оказались горькими.